Виктория Карловски: «Главную песню к фильму мы писали ночью на кухне»

Короткометражка омского режиссера Александра Кузовкова «Новая мама» получила сразу три награды на кинофестивале FFTG Awards Film в Нью-Йорке (США). Материал об этом событии издание «Евразия сегодня» публиковало ранее, о своем вкладе в создание киноленты нашим корреспондентам рассказал художник-постановщик Дмитрий Вирже. Напомним: «Новая мама» – это одновременно смешная, трогательная и трагичная история о маленькой пионерке Марусе. Согласно сюжету, девочка сталкивается с совсем недетскими проблемами: родная мама куда-то исчезает, появляется новая, недолюбливающая Марусю, а папа смотрит на все с отстраненным равнодушием. Над созданием фильма вместе с режиссером работали Школа Телевидения Телеканала «Продвижение», продюсер Евгений Друковский, исполнительный продюсер Софья Кудря, оператор-постановщик Игорь Игнаткин, а также актёры Омского академического театра драмы, Пятого и Лицейского театров. Музыку специально для фильма написала московский композитор Виктория Карловски. Мы поговорили с Викторией о том, как шла работа над проектом и о современных музыкальных трендах в кино.

– Виктория, как вы попали в проект «Новая мама»? Как познакомились с режиссером Александром Кузовковым?

– Мы работали с Сашей и до этого фильма. Если честно, даже не помню, как мы познакомились, просто кто-то дал мой контакт, и мы начали вместе делать социальные ролики. И как-то с самого первого ролика у нас получился очень хороший творческий контакт. Он мне скинул ролик, я его посмотрела, покрутила, повертела, что-то наимпровизировала, отправила ему, и он такой: «Да, круто!».

После этого мы начали делать ролик за роликом, у нас много совместных работ, около десяти, это точно. А через некоторое время он сказал: «Слушай, я сейчас делаю кино, свое, короткометражное. Напишешь музыку?». Я ответила: «Да!». И вот как-то так с легкостью мы начали с ним над этим фильмом работать. Он приезжал ко мне, мы с ним сидели над музыкой, он мне подсказывал, выражал свои мысли, я воспроизводила свои, тут же, на пианино. Мы определились сразу со стилистикой, что это будет обычная музыка, без всякой электронщины, но при этом мы и не привязывались к тому советскому времени, за исключением одной мелодии, которая играет по радио во время зарядки.

Насчет главного трека. Саша сказал: «Вика, нужна музыка, желательно завтра». Я говорю: «Стихи есть?», он отвечает: «Нет». И я нахожу случайные стихи, под них пишу, отправляю ему, он пишет в ответ: «Да, мне нравится». И вечером я собираю на кухне Сашу, Женю, который писал стихи, и этой же ночью под готовую музыку нами был написан текст этой песни, которая звучит в фильме.

– «Новая мама» – это ваш первый опыт в кино. Было интересно, сложно?

– Ой, очень легко. Потому что с Сашей работается очень легко. Просто Саша – тот режиссер, который точно знает, чего он не хочет. У него нет конечного понимания, чего он хочет, но точно знает, как быть не должно. У него есть от природы какой-то стиль, он очень хорошо чувствует музыку и картинку и не спеша подводит к этому.

– Получается, вы понимаете друг друга без слов?

– Нет, со словами. Я его пытаю очень долго, и он начинает раскрываться и находит слова. Бывает, люди не находят слова и просят сделать несколько вариантов. Но я такое не люблю. Как это: сделать несколько разных вариантов? В разные стилистки прыгать? И это говорит о том, что режиссер не знает, чего он хочет. А Саша не требует массы вариантов, если вариант ему не нравится, значит, надо в другом месте поискать, а не делать массу вариантов. Хотя сам он чаще всего говорит, что у него нет представления, но, когда я начинаю его расспрашивать, оказывается, это представление у него есть, просто он его не доставал его, не оформлял в слова.  

– Фильм «Новая мама» довольно необычный, он вроде бы и комедийный, но сюжет в нем больше похож на детектив или триллер. Мама пропадает, от девочки пытаются избавиться. Вы сразу поняли, что за музыка должна быть, чтобы передать эту атмосферу?

– Вы знаете, у меня есть необычный прием: я сценарии никогда не читаю. Потому что как только я прочитаю сценарий, у меня в голове возникает целый стиль. Он очень точный, четкий, и он, возможно, и совпадает с режиссерской мыслью. Поэтому я просто у Саши спросила, есть ли какие-то картинки. А тогда еще не было фильма, были только отдельные видео, и полного представления о фильме не было: что это будет – комедия или трагедия? А были отдельные кусочки. И я писала музыку не к фильму, а конкретно к одной ситуации, они у меня в голове даже не были связаны между собой. То есть вот ситуация: сидит девочка, вот новая мама с ней разговаривает, и видно, что девочку она недолюбливает. А папа странный, говорит: «Одна женщина, другая, все равно все они одинаковые». И все вроде хорошо, но ведь на самом деле это трагедия. Я всегда выбираю персонажа, которого я буду отражать. И главная героиня – девочка, но она ведь там не плачет. Она пытается понять, что происходит, поэтому как трагедию я это не воспринимала, это было скорее созерцание событий. А потом, когда мы собрали фильм и увидели, что же с ней происходит, то ахнули – это же трагедия. Но девочка как будто находится в детской прострации.

– У вас есть любимые композиторы, которые пишут музыку для фильмов?

– Да, конечно, это Дарио Марианелли, Дэйв Портер, Леле Маркителле, Макс Рихтер. Преимущественно европейская музыка. Но она вся вырастает, как я считаю, из музыки Чайковского. Хоть и говорят, что он очень русский композитор, потому что у него много русских народных мотивов, но, скажем, не так много, как у Римского-Корсакова. Поэтому мне кажется, что он родоначальник такого европейского озвучивания кино. И я думаю, у него можно учиться. А еще я люблю «Гарри Поттера», там, конечно, очень классная музыка.

– Есть ли у вас любимый жанр, который всегда хочется вплести в музыку для фильмов и театральных постановок?

– Всегда хочется добавить мелодии. Я сейчас сталкиваюсь с такой тенденцией, когда режиссер говорит: «Не надо мелодии, она отвлекает». Нужен просто фон, эмбиент, либо напевы, которые просто будут создавать атмосферу. То есть режиссеры – любители атмосферы. Но я считаю, что надо и с красивыми мелодиями выходить. У меня в жизни был момент, когда после спектакля подошли и спросили: «А вот там мелодия звучала, она откуда?», а я ответила: «Как откуда? (смеется) От меня». То есть никто не подходит и не говорит: «Ой, какой там фон красивый». Очень яркий пример с Сашей: в фильме у нас в каждом произведении есть мелодия.

– Очень много сейчас любят говорить про отмену всего русского, но при этом ваш фильм взял множество наград в самых разных международных конкурсах. На ваш взгляд, политика действительно может мешать искусству?

– Может, но это зависит от государства. Но тем организациям, которые придумывают конкурсы, неважно, кто ты, откуда. Важно то, что ты несешь, что ты хочешь показать. Это может быть команда, вообще собранная из разных стран, что, кстати, часто и бывает.

– Для искусства нет границ?

– Я думаю, нет.

– Много говорят, что настоящих композиторов вытеснит искусственный интеллект, нейросеть уже пишет музыку, которую сложно отличить от написанной человеком. Как вы думаете, это действительно произойдет?

– Я думаю, нет, потому что иначе это бы уже произошло. Приведу пример. Мы с подругами слушали Бетховена, одну из симфоний, где в начале звучит оригинал, а после – нейросеть. И все мои друзья сказали: «Стоп, что это такое?». То есть музыкальный язык слышен. Да это напоминает Бетховена, оно в его стиле, оно по звуку один в один, но оно никуда не идет, оно как будто топчется на месте, повторяя одно и то же, что было. То есть нейросети постоянно нужен какой-то исходник, из которого она будет творить. Но рано или поздно исходник закончится, и получится, что все это будет повторяться, копироваться и завязнет на одном месте. Но, опять же, все зависит от потребностей, если это какая-то реклама, совсем не важная, тогда да. Но в остальном нет. Мы же видим, что даже через годы люди идут в зал Чайковского, и мы бесконечно слушаем оперы. Да что музыка, давайте возьмем театры. Мы открываем МХАТ, мы открываем любой театр в Москве, Вахтангова, и мы обязательно видим пьесы «Вишневый сад», «Три сестры», «Дядя Ваня». Вот она, классика, и она не уходит, потому что она создана человеком. И это до сих пор актуально, хотя нейросеть уже могла написать что-то. А если мы говорим об андеграундном театре, об их постановках, то как нейросеть может что-то создать, если она их не видела? Она же идет только по тому, что она «знает». По крайней мере, я нейросети не боюсь, думаю, ее можно взять в помощь, если что-то надо, но у меня пока не было такой необходимости.

Мария Седнева   

Фото предоставлены героиней публикации