Байбулат Батуллин: «Я смотрел, уткнувшись в маленький монитор, чтобы никто не видел, как я плачу»

Триумфатор фестиваля «Короче» 2023 года, обладатель награды «За лучший полнометражный дебют» Байбулат Батуллин снимает давно, чуть ли не с детства. Но картина «Бери да помни» вывела режиссёра на новую кинематографическую орбиту. Это, по сути, трагическая история с большими драматическими артистами, но при этом с начала до конца остающаяся комедией с оптимистическим финалом. Мы поговорили с Байбулатом о трудностях съёмок в Татарстане, об играх, объединяющих не только народы, но и поколения, и о том, что такое «кризис взросления пожилого человека».

− Я только сейчас понял, как давно мы с тобой знакомы! Чуть ли не 10 лет назад ты уже сумел прогреметь, благодаря своей нехитрой, но дико обаятельной короткометражке «Половинки», и уже работал над большим ситкомом «Большая игра». Я всё время недоумевал: как такой молодой человек работает над большой формой? Сейчас смотрю «Бери да помни» и вижу, что это написал и снял взрослый самодостаточный человек. Как ты нашёл эту историю?

− Я не считаю «Бери да помни» большой серьёзной работой. Мы договорились всей группой, что будем снимать искреннюю, личную и интересную историю. И чуть-чуть психотерапевтическую, потому что, несмотря на то что мы снимали о кризисе пожилого возраста, я хотел, чтобы сюжет был понятен любому зрителю. Мне хоть и немного лет, но мне присуще чувство взрослости: это какая-то апатия, лень, желание изменить своей мечте. Я верю в то, что наш фильм – это прививка от предательства цели всей твоей жизни.

Все кинематографисты ищут истории во всём. Есть сюжеты, в центре которых лежит какая-нибудь игра. Я подумал, что игра «бери да помни» может стать интересной историей, а параллельно я наблюдал за своими родителями. В итоге мы объединили две концепции, из которых и получилась картина. Но я никогда не думал, что это какое-то сверхбольшое высказывание, о котором ты говоришь. Мы и сценарий написали довольно быстро, и сняли весьма легко, но, конечно, не без сложностей.

У меня татарский, так скажем, бэкграунд. Я хотел языком кино поделиться каким-то вещами, которые меня радуют. Это и музыка, которая играет у нас, и «перформанс» моего отца, который исполнил роль деда, а Иван (Яковенко, продюсер фильма. – Прим. ред.) слушал мои рассказы, и я видел в нём интерес к этим историям. В какой-то момент мы поняли, что вырисовывается не какой-то местечковый сюжет, а универсальный, который может быть понятен и интересен другим. Ну и плюс косточка: я часто встречаю людей, которые играли или играют в эту игру в Грузии, Армении, Абхазии, Азербайджане. Даже в Америке играют в косточку (только у них там День благодарения, и косточка не куриная, а индейки). Правила меняются, но смысл остаётся: это про загаданные желания, мечты, о которых ты должен помнить.

− Я тоже вспомнил своё детство! Меня так же на лето отвозили в деревню, и мы так же ждали, когда сварится курица, и мы с местными мальчиками чуть ли не бились за право играть с этой косточкой. Только игра была проще, поэтому я не очень понял правила в «Бери да помни».

− Ничего сложного. Просто каждый, получая какой-нибудь предмет, должен говорить: помню. А если ты не сказал это, то победил тот, кто передал тебе предмет.

− А почему бабай Расим в одной сцене становится невидимым для бабушки Суфии? Я правильно понял, что это она ему объявила бойкот таким образом?

− Это означает, что Суфия загадала, что дед будет невидимым, и он проиграл. Мальчик останется с бабушкой. Знаешь, как говорится на английском языке: coming of age − взросление, переходный период. А мы на площадке называли это coming of age of old man, то есть взросление пожилого человека. Расим − уже дед, но до сих пор не повзрослел. Он не дорос, у них с бабушкой так и не сложился тандем. Даже когда произошла трагедия, он ушёл в какую-то детскую забаву, начал покупать мороженое вёдрами, наполнять ванну газировкой. А она, наоборот, ушла в глубокое горе. То есть они оба стараются убежать от осознания трагедии, но каждый – по-своему. И даже когда состоялись похороны, ни один из них не понимает, как сделать единственное для них возможное: рассказать правду ребёнку. Отсутствие диалога породило этот бунт.

− Когда я смотрел этот фильм, то высказал предположение, что кульминация приходится на бунт бабушки, когда она красится, начинает танцевать.

− Да, так и есть.

− Тогда огромный респект ещё и оператору Максиму Аркатову, который светом расставил акценты в фильме.

− Обязательно.

− Расскажи про кастинг: как ты нашёл этого чудесного шестилетнего мальчика?

− Юнус Таиров у нас появился достаточно быстро, но я не решался его утверждать, хотя Юнус очень хорошо подходил. Я искал татароговорящего ребёнка, потому что я искал самого себя в детстве. Но, когда мы поездили по Татарстану, я с удивлением обнаружил, что совсем небольшое количество детей говорят на татарском, а пожилые люди, наоборот, плохо говорят даже на ломаном русском.

Интересный факт, который я никому до тебя не рассказывал: имя Ильхам, которого играет Юнус, переводится как вдохновение. Когда Ильхам щипает бабушку, то получается (смеётся), что её «щипает вдохновение», и они едут в город за суши и бургерами.

− Как ты познакомился с Розой Хайруллиной, сыгравшей бабушку Суфию? Как тебе с ней работалось?

− Я написал ей сообщение, потом мы встретились и поговорили более подробно. У нас был схематический сценарий. И мы с ней договорились, что мы применим такой лабораторный подход, когда каждый выступит соавтором. Содержание не менялось, менялась форма. Это порождало некую напряжённую коммуникацию, но это стоило того. Мы не хотели, чтобы всё было ясно, гладко, понятно, как в сериалах, а хотели, чтобы это получилось слегка «грязновато и замыленно».

− Во время просмотра мне довольно долго казалось, что главным героем фильма будет этот мальчик Ильхам, потому что мы видим происходящее глазами мальчика. Но позже стало ясно, что это постоянно пьющий дед Расим, которого сыграл твой отец. Ты не боялся, что фильм может получиться социальной драмой о вреде пьянства?

− (смеётся) Я вообще об этом не думал! Но многие обращают на это внимание. В Казани особенно остро реагируют на то, как часто выпивает дедушка, как будто у них такого нет. А что ещё делать дедушке, живущему в глухой деревне?

− Но у тебя и не получилась, слава богу, агитка. Парадоксально, но это один из самых оптимистических фильмов последнего времени, которые я видел, несмотря на трагедию, которая происходит в фильме. Так весело умеет описывать горе разве что Кустурица.

− Ты знаешь, я очень мало смотрю кино. Я понимаю, что Кустурица – это уже классика, я стыжусь, но я мало видел классики кинематографа.

− Так это же отлично! У тебя не затёрт глаз чрезмерной насмотренностью! Там у тебя ещё есть потрясающая сцена, которую я никогда ни у кого не видел – крупный кадр рук Хайруллиной…

− Точно! Когда мы обсуждали этот момент с Розой ещё по телефону, мы очень акцентировали внимание на этом. И забыли в суете съёмок о важности этой сцены, но оператор Максим Аркатов сразу выхватил этот кадр. Когда я был маленький, я так же щипал руки бабушки. Это была сцена, во время которой я плакал. Об этом никто не знает, я смотрел, уткнувшись в маленький монитор, чтобы никто не видел, как я плачу.

Родион Чемонин

Фото предоставлены пресс-службой фестиваля «Короче»