Йован Маркович: «Кино бессмысленным быть не может»

В Омске (Россия) с 22 по 29 мая проходит XXXIII международный кинофестиваль «Золотой Витязь», в рамках которого свои работы представили кинодеятели России, Беларуси, Германии, Сербии, Сирии, Ирана, Турции и других. Всего в программе заявлено 159 фильмов из 12 стран. Одним из председателей жюри в номинации «Анимационные фильмы» стал Йован Маркович, известный сербский сценарист, кинодраматург, продюсер, директор киностудии «Фильм и тон», вице-президент МКФ «Золотой Витязь». Его творчество больше знакомо советскому зрителю – фильмы, снятые по его сценариям, такие как «Пришло время любить» и «Люби, люби, но не теряй головы» собирали полные кинозалы. В рамках проекта «Широкий взгляд» мы поговорили с кинодраматургом о самом фестивале, о том, что он думает о современном кино, а также о том, каких тем ему сегодня не хватает.

– Йован, вы стояли у истоков фестиваля «Золотой Витязь». Почему у вас с этим фестивалем сложились, если можно так выразиться, столь крепкие отношения? Почему он так важен?

– Я считаю, что в мировой культуре сейчас наблюдается кризис. Это касается и кино, и литературы – во многом сейчас присутствует западное влияние. А культурный империализм может быть даже опаснее экономического или какого-либо другого. Они навязывают всему миру свои стандарты. Возьмем даже кухню, это ведь тоже часть культуры. В России вы сможете найти «Кока-Колу», но где вы найдёте квас? В России он есть, а в других странах – нет. Или Китай – там появляются американские «Макдональдсы». Но ведь китайская кухня существует уже 5000 лет, у нее очень богатые традиции. То же самое происходит и в кино. И здесь многое определяет Америка, Голливуд. Пример: есть такой фильм «Самый длинный день» - он про то, как союзники высадились в Нормандии во время Второй мировой войны и помогли русским. Но когда мы смотрим фильм, мы видим, что победили американцы. И так постепенно происходит вытеснение нашей традиционной культуры чужой, мы теряем свою аутентичность.

В России было время, когда никто не понимал этого. В 1991 году состоялся первый фестиваль «Золотой витязь». Я посмотрел репертуар кинотеатров в Москве и не нашёл ни одного советского или русского фильма. Только американские фильмы, которые иногда являлись пропагандой. В 1996 году, к 100-летию кинематографа, опросили известных режиссеров и актеров – просили назвать 100 лучших фильмов. И все опрошенные упомянули только два-три советских фильма. А вот в Москве на репертуарных показах не было ни одного. Почему так произошло? Почему мы так легко принимаем то, что нам предлагают? И почему мы должны это принимать? Почему мы не можем быть более избирательными?

Это была очень большая опасность – принимать всё бездумно, без какого-либо отношения к тому, что нужно и как нужно. И очень важно было стать первыми в мире, кто хочет сохранить свою национальную самобытность и традиционную культуру. И всё новое должно основываться на этой традиционной русской, славянской и православной культуре.

Так мы и пришли к фестивалю «Золотой Витязь». Это не просто фестиваль, а настоящее культурное движение, которое сохраняет и развивает традиции славянской православной, русской и других культур.

Хотя мы и близки по духу, языку и письменности (используем кириллицу), мы не ограничиваем это искусство только православными или славянскими мотивами. В основе искусства лежат универсальные идеалы, которые могут быть связаны с христианством, но не ограничиваются им.

Фильмы-участники могут быть совершенно разными: японскими, французскими или любыми другими. Главное, чтобы они несли в себе ценности. Это может быть и фильм, который вызывает у зрителя глубокие чувства и размышления.

Настоящее искусство всегда велико и значимо независимо от того, где оно было создано. Оно может быть христианским, католическим или иметь другие религиозные корни, но его ценность определяется тем, насколько оно способно возносить душу человека.

– Как вы можете оценить мировой кинематограф сегодня?

– Хорошие фильмы, безусловно, есть. Но есть и тревожная тенденция – это коммерциализация кино, когда есть только цель заработать денег. Это приводит к тому, что фильмы теряют свою глубину и становятся просто развлечением. Это может быть пугающим, особенно когда речь идёт о фильмах, которые затрагивают важные темы, такие как вера, традиции и человеческие ценности.

В Америке существует тенденция к тому, чтобы делать мужчин и женщин одинаковыми. Но ведь то, как видит женщина и как видит мужчина – это совершенно разные вещи. Часто снимают такие отношения между людьми, которые не существуют в реальной жизни, слишком гиперболизируют криминал, насилие.

Нужно защищаться от этого с помощью качественных фильмов. В России есть прекрасная литература. Можно было бы снять множество фильмов по русской литературе, и это были бы великие произведения. Важно создавать достойные фильмы, которые найдут отклик у зрителей. Сейчас очень мало кинолент, которые могли бы похвастаться сильными характерами героев, интересным сюжетом и глубокими идеями. Но такие фильмы существуют, и мы должны их находить.

– Но, к сожалению, и в России тоже нередко снимают исключительно коммерческое кино.

– Да, я видел один из таких фильмов про Великую Отечественную войну. В нём пытаются создать атмосферу войны, но получается какая-то хореография.

Я однажды случайно встретил женщину, которая писала докторскую диссертацию о Курской битве, основываясь на медицинских документах. И она рассказывала про человека, который 5 дней провел запертым в танке. Ни воды, ни еды, ни возможности удовлетворить физиологические потребности. Это ведь страшно, то, что с ним там происходило. Это страшная война. И войну нужно показывать с этой стороны. Как она страшна. Из-за потерь, из-за страха. А не как хореографию – «Ура, победим!». Это уже пропаганда.

– Каких тем, на ваш взгляд, не хватает в современном кино?

– Нужно просто показывать жизнь, как она есть. Однажды я читал лекции в университете, и один из студентов принес мне почитать свой сценарий. Его фильм был про женщин-таксистов. Просто экипаж, который ездит и стреляет, никакой особой идеи, кроме той, что экипаж – женский. А мне рассказывали еще одну историю про войну: там на границе мост через реку обрушился, и беженцы были вынуждены переходить ее по камням. И шли толпы людей – старых, больных, беременные женщины. Они рожали в этих очередях или падали без сил. Старые люди умирали от жары летом и от холода зимой. Они проводили несколько дней в ожидании. Если бы я снимал фильм про войну, я бы снял про это.

Сегодня в фильмах не хватает серьёзности и глубины. Нужно найти настоящие идеи и показать проблемы современного человека.    

На одном фестивале семейного кино я как-то участвовал в дискуссии. Все участники говорили о том, что нужно снимать позитивное семейное кино. Но что такое позитивная семья? Мне говорят – ну вот они собрались вместе, пошли на море. И я вопрос задал: а Карамазовы – позитивная семья? А царь Эдип? Гамлет? Нельзя рассуждать в таких категориях позитивная-непозитивная. Искусство есть искусство, оно должно показывать все как есть. И в том числе про семью и любовь. Любовь – это вообще вечная тема, на которую всегда можно говорить.

– Но если говорить, то надо говорить правдиво?

– Обязательно. Только тогда она найдет отклик в душе. Вы знаете, я в одном русском фильме видел совершенно потрясающую любовную сцену. Сибирь, женятся мальчик и девочка, лет 17-18. Совсем неопытные, еще толком не целовались. Свадьба, все кричат «Горько, горько!», а потом их отправляют в комнату. И вот они лежат вдвоем и молчат, потому что не знают, что делать дальше. И девушка спрашивает: «Ты чего молчишь?», а он ей: «А ты чего молчишь?». И дальше молчат. И на этом моменте зал начинает смеяться, потому что все понимают, что они в этот момент проживают. И все понимают, что будет дальше, но никаких откровенных сцен мы при это не видим. И все равно зритель видит вот это замешательство и возбуждение, режиссер смог это передать в такой прекрасной любовной сцене.

– На ваш взгляд, должны ли быть запретные темы в кино?

– Можно все, но в меру. И в фильме должны подниматься важные темы. В том числе про любовь в разных вариантах. Мне как-то студент принес свой сценарий, а там была тема про любовь брата и сестры. Я ему говорю: «Ты, что хотел сделать порнографический фильм еще более порнографическим?». А он мне отвечает: «А у нас свобода». А я ему говорю: «Можно и об этом. Если бы это писал Достоевский, а режиссером был Бергман. Но у нас с тобой это выйдет очень плохо».

– В Советском Союзе было очень много хороших фильмов, но нельзя отрицать, что они во многом создавали исключительно позитивный образ СССР. А на ваш взгляд, есть ли место пропаганде в кино?

– Абсолютно нет. Никогда не должно быть пропаганды в искусстве. Понятно, что каждый режим и каждое государство хочет подмять под себя искусство. Во времена инквизиции государство пропагандировало католическую церковь. Своя пропаганда была у коммунистов, у фашистов. Но я вам расскажу один пример. Есть такой великий роман «Дон Кихот». Как он был написан? В то время были очень популярны любовные романы. И церковь боялась, что они испортят паству. Поэтому Сервантесу, а он был офицером инквизиции, дали задание написать роман о рыцарях, но не похожий на всю ту литературу, что была популярна. Он должен был быть пропагандистским и возвышать другие ценности. То, что получилось, церкви в итоге не понравилось. Но роман получился гениальный и совершенно не пропагандистский. И в Советском Союзе были люди, которые умели так писать. Ильф и Петров, например. Многие находили способ сказать то, что хотели, не ударяясь в пропаганду. Вы часто можете увидеть, как в газетах пишут, что «те – плохие, а мы хорошие». Но в настоящем искусстве такого не будет. Настоящее искусство покажет, как страдают люди – от войн, бюрократии, от отношений, от того, что не могут себя найти; в нем не будет «плохих» и «хороших».

И, конечно, любой фильм должен нести смысл. Как сказал один американский режиссер: «Жизнь может быть бессмысленной. А кино бессмысленным быть не может».

Мария Седнева