Продюсер Даниил Крамер: «Истинная музыка не терпит вранья»

Артист, организатор концертов и продюсер «новых имен» на джазовой сцене Даниил Крамер каждый раз знакомит публику с новыми именами в мире современного джаза. В рамках нового концертного тура Д. Крамер представил публике вокалистку, владеющую уникальной техникой импровизации − скэтированием − слоговым пением. В трио Даниила Крамера вошли исполнители, которые вышли к публике впервые − Сергей Хутас (контрабас) и Омар Саидов (ударные). О программе концертов и секрете успешного выступления в эксклюзивном интервью для партнёра Евразийской медиагруппы «Омск Здесь» рассказал Даниил Крамер.

- Даниил Борисович, в анонсе концерта ничего не говорилось о программе, почему держали всё в секрете?

- Тайна не могла быть раскрыта, поскольку это джазовый концерт. Очень часто музыканты этого жанра, мы в том числе (улыбается), минут за 10 до начала программы ещё сами не знаем, что будем исполнять сегодня вечером. Понимаете, джазовая музыка - это не концерт классической музыки, к которому по-хорошему нужно заблаговременно готовиться. Это импровизация, здесь очень много сиюминутности. Именно поэтому мне иногда бывает очень трудно общаться с немецкими менеджерами, которые за полтора года до концерта требуют от меня программу. В эти минуты я понятия не имею, что им сказать. Так, только пару минут назад мы решили, что сегодня на концерте у нас будет одно большое отделение, а не два, как было заявлено ранее. Честно, я так не люблю антракты, надеюсь, буфет на меня за это не обижается (смеётся).

- Вы называете Карину Кожевникову певицей. Где эта тонкая грань между исполнительницей и певицей?

- Карина - одна из лучших джазовых певиц в России и, если честно, думаю, не только в России. Главное, она именно певица, потому что показывает публике не просто джазовый вокал. Её выход на сцену - гарантия того, что вы услышите пение. Сегодня это далеко не все умеют делать. Понимаете, когда человеку природа дала тембр, тесситуру, и сам человек обладает очень глубоким мировосприятием - это великолепно. Именно тогда человек проникает в суть того, что поёт, а когда он ещё и профессионал, умеющий очень тонко скэтировать, это дорогого стоит. Я много работал с американскими исполнительницами, которые принципиально не скэтируют. У большинства из них принцип заключается в том, что они попросту не умеют этого делать. Да, они молодцы, понимают свои сильные и слабые стороны и хотят делать только то, что они делают хорошо. Я это уважаю, но как минимум не меньше уважаю, когда исполнитель - универсал.

- Есть такое мнение, что джаз - это музыка, которую ещё нужно суметь понять. Это действительно так?

- Кто так говорит (стукает рукой по роялю и улыбается)? Полные дилетанты (смеётся)?

В любой музыке есть что-то простое и что-то сложное. В классике «Турецкий марш» не требуется глубокого понимания, а вот 11 симфония Шостаковича очень даже требует. 9 симфония Бетховена требует, а «Багатели» Бетховена не требуют - это просто весёлые пьески. Какой глупец может говорить о том, что целое искусство оно вот такое. В искусстве много всего, и каждая его составляющая уникальна. Мы произносим слово «одежда». Можем ли мы сказать, что одежда - это нечто недоступное для небогатых людей? Нет! В одежде есть нечто очень даже доступное для небогатых, и есть очень даже недоступное. Абсолютно то же самое происходит в любом искусстве. Пожалуйста, не слушайте глупцов, которые решаются сказать что-либо общее об искусстве. Забудьте про это!

- Для вас джаз - это любимый жанр музыки?

- Знаете, я никогда не переставал любить классику, я никогда не переставал любить кроссовер - то, что находится между классикой и джазом. Это не моя любовь к джазу. Это моя любовь к музыке и к тому, как лично я её выражаю. А мне нравится выражать её джазом, иногда мне нравится выражать её Моцартом, иногда Гершвином, иногда концертами для фортепиано с оркестром. Слава Богу, я уже могу позволить себе играть то, что я хочу, и делать то, что мне нравится. Поэтому это не вопрос джаза, это вопрос того, что я хочу. Когда у музыканта есть слово «хочу» - это замечательно. Очень у многих его нет. Они плывут по течению или по воле заработка. Платят - делаю, не платят - не делаю. Это не называется «хочу».

- То есть желание исполнить то, что ты играешь, это и есть секрет хорошего выхода на сцену?

- Музыкант не всё делает за плату. Музыкант не всё делает за хорошую оплату. Музыкант должен, даже когда ему что-то не нравится, попробовать себя заставить захотеть - вжиться в образ. Не врать на сцене, не делать вид. Когда в душе пусто - в голове тоже. Это я говорю в основном о попсе. Истинная музыка не терпит вранья, поэтому слово «хочу» становится определяющим и ещё более определяющим становится словосочетание «правильно хочу» и «хорошо хочу». Потому что хотеть можно и на кресте попрыгать, и голым что-то изображать в театре. Но зачем? Да, во всё это «удивительные глубочайшие» режиссёры вкладывают «великий» смысл. Почему «дурак» Рихтер не делал этого? Может, он не совсем «дурак»? Может, и я тоже дурак, что не делаю? Я уже однажды спрашивал себя, не стоит ли добавить такого дешёвого эпатажа в джаз, ведь, наверное, я бы так и стадионы собирал. Почему не делаю? Может, я дурак (смеётся)? Нет (задумался), это как раз вопрос слов «хочу» или «не хочу».

Фото: Илья Петров