Ольга Мельник: «Зритель дает нам возможность существовать на островке свободы и счастья»

2 сентября в онлайн-пространстве стартовал пятый Международный фестиваль «Мир русского театра». Его цель – поддержать русскоязычные труппы за границей и наладить культурные связи. Первый форум состоялся в мае 2017 года в Италии, второй – в июне 2018-го в Германии. Там же в рамках проекта «Русские сезоны» прошел и фестиваль 2019 года. Четвертый должна была принять Франция, но в планы вмешалась пандемия, поэтому показ лучших театральных работ состоялся в онлайн-формате. Такой же формат был выбран и для фестиваля в этом году. Издание «Евразия сегодня» выступило информационным партнером смотра. Для зрителей организовали показ 10 постановок, сыгранных актерами на сценах Швейцарии, Франции, Казахстана, Испании, Швеции, Италии и США.

В число лучших работ, отобранных экспертным жюри, вошел и моноспектакль «Звездный дождь» итальянского Центра интернационального театра, создателем, руководителем и режиссером которого вот уже 30 лет является Ольга Мельник, выпускница Московского государственного института культуры и искусств, а также Высшего театрального училища имени Щукина. В интервью «Евразии сегодня» она рассказала, почему на главную роль фестивального спектакля она взяла вчерашнего выпускника и для чего в ее театре зрители вяжут одеяла для бездомных.

Спектакль «Звездный дождь»

– Как шла работа над «Звездным дождем», кто исполнил главную роль в постановке?

– «Звездный дождь» – это поэтический рассказ, который состоит из зарисовок Леонида Енгибарова. В общей сложности в спектакль вошли около десятка его коротких произведений: «Звездный дождь», «Фонари, которые плачут» и так далее.

Главную роль исполнил молодой актер Кирилл Карасов, с которым мы работали в течение всего года. Он выпускник Щепкинского училища, сейчас в эмиграции, и для него это был новый опыт, потому что щепкинская школа и весь его небольшой актерский опыт в России больше был связан с вербальным и психологическим театром, а у нас театр – поэтический. Поэтому пришлось что-то новое для себя осваивать, например, работу клоуна.

– Насколько сложно это было для него?

– Это очень обогатило его опыт. Кирилл работал с итальянскими актерами, которые давно практикуются в жанре клоунады. Он влился в коллектив с таким большим желанием и отдачей, играл практически во всех наших спектаклях с ребятами, которые только учатся актерскому мастерству. Ему во многом пришлось начинать все с начала, чтобы понять нашу стилистику работы, чтобы влиться в коллектив, поскольку он у нас особенный, семейный. Это новая театральная семья, общность, где люди очень сильно связаны друг с другом.

– У вас не было опасений по поводу того, справится ли Кирилл с ролью? Моноспектакль – жанр очень непростой, вся ответственность лежит на актере.

– Я уже начинала работать с русскими актерами здесь, во Флоренции, и мы планировали поставить коллективный спектакль. Но потом пандемия прервала занятия, и так получилось, что мне попался Кирилл Карасов, актер, который был мне нужен. Меня не интересовал ни его актёрский опыт, ни харизма, ни талант и всё то, что с опытом начинает становиться профессионально добротным. Я искала трепетность, нежность, слабость. И у Кирилла все это оказалось. Он большой труженик, поэтому не сомневалась, что у него всё получится.

– «Звездный дождь» довольно часто ставят во многих театрах: и в региональных, и в столичных. В чём особенность вашего спектакля? Чем вы гордитесь?

– Я полагаю, что «Звёздный дождь» каждый ставит свой, из разных произведений Енгибарова. Например, мы сами кроили материал под спектакль с тем конфликтом и драматическим развитием, которые видели. Поэтому получилась не клоунада, а поэтический момент. А вот по поводу гордости… Я не испытываю этого чувства никогда. Я не знаю, чем гордиться. Я, скорее, очень радуюсь, когда в нашем небольшом зале, в нашем театре, таком домашнем, где зритель буквально нос к носу с актерами, вдруг возникает тишина. Я слышу дыхание зрителей. Они настолько близки, и это пространство настолько маленькое и всех обнимает, что рождается какая-то общность. И моё режиссёрское место тоже рядом, поэтому, когда эта волна доходит до меня, я радуюсь. Мне нравится, если в спектакле вдруг в какой-то момент рождается своя особая атмосфера. Мы вдруг начинаем одинаково мыслить в какой-то момент и забываем, что за дверью у нас проблемы и заботы.

– Что вам дает участие в фестивале «Мир русского театра»?

– В фестивале мы участвуем не впервые. В прошлый раз мы представляли наших «Ведьм» по Чехову, где играли мои итальянские актёры на русском языке. Нам интересно знать, чем занимаются другие театры, фестиваль дает возможность удовлетворить это любопытство. К тому же появляется много международных связей. Это так здорово, когда мы можем послать ссылку на наш спектакль нашим друзьям от Канады до озера Байкал и сказать, что хоть мы далеко, но этот момент нас объединяет. После прошлого показа, например, встречались с режиссёром из Швейцарии, она была во Флоренции и приходила к нам на экзамен. Таким образом, даже близкие отношения могут возникнуть.

Спектакль «Цыганы» по произведению А. С. Пушкина

– Расскажите о вашем театре: с чего он начинался и как работает сейчас.

– Я создатель театра. В этом сезоне нам исполнится уже 30 лет. В прошлом году мы получили «Звезду театрала» как лучший зарубежный русский театр, и это несмотря на то, что мы очень маленький театр – в труппе всего 30 актёров. Многие из них с профессиональными дипломами, европейскими аттестатами, которые они получали в нашей же школе. Но никто не работает только в театре, хотя у нас есть и профессиональная труппа. Это экономически невыгодно, поэтому все заняты на другой работе, а в театре выступают как волонтеры. Но как-то все подстроили свою рабочую и семейную жизнь, чтобы заниматься этим искусством. У нас каждый месяц выходят новые спектакли. Сейчас в репертуаре – 54 спектакля. За всё время мы поставили больше сотни. Это очень активная деятельность, и люди посвящают ей себя. Даже в свой отпуск мы уезжаем на фестивали, никто не едет заниматься чем-то другим. Финансово нам никто не помогает, мы живем на свои деньги, и это нам дает абсолютную свободу. Какой спектакль хотим, такой и ставим. Это абсолютная свобода, но в то же время это требует много труда, чтобы оплачивать все то, что нам хочется.

– Почему вы решили организовать собственный театр?

– В начале 90-х я вышла замуж за итальянца, приехала жить в Флоренцию и обнаружила, что мое образование, мой опыт актрисы, режиссёра и педагога здесь не востребованы, потому что Италия не очень театральная страна. Есть какие-то отдельные имена и отдельные ситуации, когда театр развивается, но в целом итальянцы – нетеатральные люди. Поэтому, чтобы не умирать от депрессии, нужно было чем-то заниматься. Я сразу открыла театральную школу, и некоторые мои первые ученики еще с того времени играют в моем театре. Потом школа начала развиваться, к нам приезжали педагоги из Москвы. Нам посчастливилось работать с выдающимися людьми: с Гедрюсом Мацкявичюсом, Юрием Авшаровым, Мариной Пантелеевой и многими другими. У нас были замечательные педагоги и друзья, которые вложились в создание нашего театра всей душой, энергией. Это всё осталось и продолжает жить, расти уже тридцать лет.

В 2019 году, когда театру исполнилось 25 лет, мы купили собственное здание. Я в какой-то момент поняла, что так больше нельзя – постоянно снимать площадки. Это было сложно, не очень перспективно, потому что зрители хотели видеть спектакли всегда в одном месте, а не искать нас. Так мы купили помещение, которое впоследствии стало и нашим маленьким театром, и рестораном, и складом – все вместе. И на все это мы сами заработали своими спектаклями. И, конечно, благодаря зрителю, который дает возможность нам продолжать существовать на этом островке свободы и счастья.

– Расскажите о труппе вашего театра. Одна часть из них – это ваши ученики, а другая? Какой национальности актеры? Как понимают друг друга?

– В основном итальянцы. Есть арабы, русские, жители постсоветского пространства: белорусы, казахи. Были американцы и даже актеры из Кореи, Испании, Мексики, Швейцарии, Франции. В общем, интернациональный состав. Конечно, говорят все по-итальянски. Если не понимают или ещё не понимают, то перевожу я. А ещё многие знают несколько языков: английский, французский, испанский. Есть три человека, которые работают туристическими гидами, они знают по пять, по шесть языков. То есть с языком никогда проблем нет.

– Какие спектакли в вашем репертуаре?

– Репертуар у нас весь русский за редким исключением: Пушкин, Достоевский, Чехов, Толстой. В сентябре мы будем играть Бунина. В репертуаре в основном русская классика, хотя играем и Гете, и Шекспира. Помимо нашей основной деятельности, у нас есть еще несколько проектов. Например, с 1998 года мы работаем с заключёнными в тюрьме. И это тоже дело почти всей жизни. Работаем также со студентами в университетском театре, сотрудничаем с небольшим театром, в котором играют будущие киноактеры. Поле деятельности достаточно обширное. Но спектакли на русском языке, русская атмосфера или русские авторы – это наша фишка, наверное, нас поэтому и узнают.

– Получается, что и с заключенными вы ставите спектакли?

– И даже привозим их в театр, смотреть наши спектакли, когда им позволяют на время выходить на свободу.

– Насколько сложно работать с такой категорией актеров?

– Сложно только из-за того, что изменился их национальный состав. После последних волн эмиграции тюрьмы переполнены людьми, которые плохо говорят по-итальянски. Поэтому наш способ работы зачастую невербальный, игровой. Но это даже не сложность, а обстоятельство. Они очень мотивированы. У них свободы нет. Они театр используют как площадку свободы, поэтому они более заинтересованы, чем любые актеры, и добиваются очень хороших результатов.

Спектакль «Шуточка» по одноименному рассказу А. П. Чехова

– Кто ваш зритель? Итальянцы, русские эмигранты?

– У нас разные зрители, хотя в основном это итальянцы. Когда говорю «разные», я имею в виду не национальную принадлежность, а культурный слой. Это могут быть люди из других стран, например, как наши друзья из Швейцарии, которые всем театром приезжают на наши премьеры. Или китайцы, которые проходили стажировку в театре, или японцы. Зритель разный, интернациональный, крепкого культурного уровня – так я их чувствую. Люди, которым интересен театр, интересна культура, интересна русская культура в том числе.

Я понимаю, что это не те люди, которые просто решили сходить в театр, потому что театры здесь есть разные. Я очень люблю нашего зрителя и иногда говорю, что таким зрителям надо платить за то, что приходят на спектакль. Потому что я вижу умные, интересные лица. К тому же у нас в театре разрешено приходить с кошками и собаками – и они, как правило, ведут себя прилично. Такую атмосферу можно создавать только со светлыми людьми.

– Получается, что у вас не только труппа как семья, но и зритель – её часть.

– Именно так. После спектакля они часто остаются на ужин в нашем ресторане, актеры выходят, общаются, кто-то становится нашим постоянным зрителем и много лет следит за нашим творчеством. Кстати говоря, это заставляет никогда не повторяться и поднимать планку, потому что постоянные зрители видели все твои спектакли, это очень ответственно. Мы ведем и другие проекты, которые тоже собирают аудиторию. Например, вяжем одеяла для бездомных. Зрители вяжут, а актеры в это время играют спектакль, что-то рассказывают, читают книги, или же сами зрители могут рассказывать какие-то истории. Они актерами не становятся, но включаются в нашу жизнь таким образом.

– Политическая обстановка влияет на работу русского театра или искусство – вне политики?

– Искусство не может быть вне политики. Каким-то образом всегда есть политика. Всегда ты на чьей-то стороне. У нас, если не говорить о политических партиях, идеях, то, конечно, превалируют левые убеждения. Но знаете… мы скоро будем на фестивале играть Брехта «Мамашу Кураж». И не думаю, что я что-нибудь вымараю из того, что мы решили говорить в этом спектакле. Мы используем «Мамашу Кураж» как способ сказать то, что мы хотим. И мы говорим всё, что думаем о том, что происходит в мире.

Мария Седнева

Фото: предоставлены героиней публикации