Иван Кудрявцев: «Грядет эра эмансипации мирового кино, и развиваться она будет на Евразийском пространстве»

Председатель отборочной комиссии ММКФ, киножурналист, директор по киноканалам медиахолдинга «Цифровое телевидение», главный редактор телеканала «Синема», член эскпертного совета «Фонда кино» (фффух, выдохнули, хотя это ещё не всё) Иван Кудрявцев в эксклюзивном интервью Родину Чемонину, обозревателю «Евразия сегодня», рассказал не только о профессии. Но и том, как развивается азиатское кино, есть ли будущее у голливудоцентричного мира и почему Московский кинофестиваль несмотря на то, что является одним из старейших в мире, был и остаётся вечно молодым.

- Нет, не так, я с тобой не соглашусь. Я считаю, что ММКФ всегда был молодым фестивалем. На него всегда бегали, бегают и будут бегать молодыми. Может быть ощущение это возникло оттого, что в этом году больше студентов творческих ВУЗов, потому что для них открыли специальную аккредитацию.

Мы недавно с Никитой Сергеевичем Михалковым обсуждали, что фестивалю уже почти 90 лет, он открылся ещё до нашего с ним рождения и, получается, мы оба росли на ММКФ, только в разные времена. Никита Сергеевич рассказывал, что для него это был кайф от того, что был пресс-бар, на какие-то показы не попасть,  был вход по спискам, что было трудно пройти, что доступ к кино был по блату, Софи Лорен и так далее… 

А для меня это было первое ощущение элитарной экспертности, что я не просто школьник, а десятиклассник, который смотрит кино, которое никто не видел. Когда в зале на утреннем показе какого-то лютого арт-хауса, кроме тебя сидят серьёзные зрители, и у тебя возникает чувство, что ты смотришь не просто что-то актуальное, а дико актуальное, но только ты и ещё вот эти люди знают об этом. Это даёт тебе ощущение избранности. Аншлаг даёт тебе ощущение подвига, когда ты сидишь на ступеньках (а для меня ММКФ всегда был «фестивалем на ступеньках»). До цифровой системы проходов в залы на каждый большой показ был лом, и только наглость помогала взять эту крепость и проникнуть в зал. Я ловил кайф от этой задачи: как «хакнуть» Московский кинофестиваль, как взломать этот бастион, как попасть на редкие вещи, которые больше нигде никогда не увидишь, кроме как ММКФ, и это единственный шанс. И у тебя получается проникнуть, и ты сидишь на ступеньках, душно, лето, и ты смотришь это кино просто ошеломлённый…

Возвращаясь к вопросу, для меня ММКФ всегда ассоциировался с молодостью и эксклюзивным доступом в режиме «только здесь и только сейчас». Более того, он помогает оставаться навсегда молодым и может молодеть в обратную сторону. Такое может быть только в кино. Мы все как дети, восторженно смотрим на экран вне зависимости от того, сколько тебе на самом деле лет. Вот мы с тобой говорим, когда через 3-4 дня фестиваль закончится, жизнь пойдёт своим чередом, и «карета превратится в тыкву». И в этом есть магия момента, настоящее чудо, которое не подвластно времени. И именно поэтому фестиваль нельзя останавливать ни в коем случае.

- Ты сказал про 90-летнюю историю фестиваля, и у непосвящённого человека может возникнуть вопрос: почему ему столько лет, а сейчас идёт 45-й ММКФ?

- Потому что он был основан в 1935 году, когда первым председателем был Сергей Эйзенштейн. Но потом не проводился до 1959 года (война повлияла), пока Екатерина Фурцева не предложила эту традицию возобновить. И он проводился не каждый год, в отличие от двух больших послевоенных фестивалей: Каннский (1946) и Берлинский (1951)  – которые стали ежегодными. Отсюда то, что у Московского фестиваля 45 изданий, но по старшинству это второй фестиваль в мире после Венеции и первый континентальный, потому что формально первый Венецианский фестиваль в 1934 году проводился на острове Лидо, то есть не на материке. Ха-ха.

- Что ты почувствовал, когда тебе предложили  возглавить отборочную комиссию?

- Это огромное счастье, ответственность и честь работать в одной команде вместе с профессионалами экстра-класса. Это командный труд. Просто в каждой команде нужен тот, кто наденет на себя капитанскую повязку. Я всегда относился к ММКФ как к родному, я его знаю с конца 90-х годов, хожу на него, он для меня всегда таким был. Сейчас я просто в этом матче длиной во много-много лет поменял игровое амплуа: я играл на стороне зрителей, потом на стороне журналистов, сейчас я играю на стороне отборщиков.

- Прости за глупый вопрос, но наверняка многие не знают: как происходит отбор фильмов на фестиваль?

- Мы объявляем набор, на сайте вывешивается адрес нашего фестиваля, и весь мир начинает присылать свои ленты. У каждого из отборщиков – их 16 человек – есть своя обширная сеть российских и международных контактов. Мы совершаем поездки, мы следим за десятками проектов в России и за рубежом, мы созваниваемся с нашими коллегами, чтобы узнать, как дела у той или иной истории. Так, бит за битом, пиксель за пикселем, собирается полная картина.  

-  В этом году в программе много стран-представителей Евразии. Ты, как никто другой, можешь рассказать о том, что сейчас происходит с азиатским кинематографом…

- Я с удовольствием поделюсь своими соображениями по этому поводу. За последние 10 лет мировые сборы китайского кинематографа выросли почти в пять раз. Индийские сборы – в три раза. Если бы в 2019 году пандемия не остановила взрывной рост, я думаю, что показатели были бы ещё выше: наверное, китайское кино показало бы десятикратный рост, а индийское – пятикратный. Понятно, что индийская кинематография более зрелая, но китайская очень динамично развивается. В экспорте это создаёт такое «давление в трубе», что на манометре стрелочки приближаются к красным значениям. Если не перестроить сегодняшнюю мировою систему сбыта, то, кажется, её просто разорвёт. Двигатель мирового кино уже работает на других оборотах, его нужно модернизировать, менять. Говоря проще, бурный рост, который показала российская кинематография и её куда более мощные соседи по континенту не столько в количестве, сколько уже в качестве.

Посмотрите на фильм «Вызов», посмотрите на «Салют 7», который вышел за несколько лет до него, посмотрите «Сердце Пармы», «Конька-Горбунка», «Чебурашку», «Снегирь» - мы сейчас снимаем большое мировое кино. Учитывая роль и место Турции в мировом экспорте сериалов, учитывая кино стран ближнего зарубежья, учитывая рост региональных кинематографий в нашей стране, - вот всё это рождает колоссальный созидательный потенциал развития кино. Я думаю, что голливудоцентричный мир будет трансформироваться в более разнообразный. Это даже не многополярность, это мультиполярность. Я называю это «Город тысячи планет». Голливуд, конечно, будет пытаться с переменным успехом «отруливать» ситуацию в своих целях, но будет столько нового молодого кино, что его хватит абсолютно на всех и оно не будет принадлежать никому. Грядет эра эмансипации мирового кино, я бы это так назвал. И развиваться она будет на пространстве Евразийского континента.

Мы не в одиночку будем всё это делать, потому что сейчас происходит что-то невероятное в кино Латинской Америки. У нас в этом году на ММКФ участвуют фильмы 35 латиноамериканских стран: Аргентина, Чили, Колумбия, Боливия, Уругвай, Бразилия, Мексика. Африканских фильмов много. Но и Голливуд не будет стоять на месте, он сейчас активно привлекает свежие мозги, новую кровь со всего мира. Американская киноакадемия пополняется новыми членами из числа представителей новых рынков, других кинематографий, в ней сейчас уже много корейцев, много китайцев (хотя, они, наверное, будут постепенно пробовать «отключать» Китай).

Говоря обо всём об этом, абсолютно логичным видится создание Евразийской киноакадемии, большой континентальной премии, о которой Никита Сергеевич говорит с руководством и коллегами в других странах. Правильно, что это будет серьёзная денежная награда, эквивалентная  $1 млн, остальные призы по $250 тыс.. Это будет очень важный аргумент для кинематографистов подумать, куда податься со своей продукцией. И наконец-то, в голливудоцентричном мире возникает конкуренция, возникает ещё один новый мощный центр притяжения.

Как опровергнуть тезис, что «все овцы белые»? Уязвимость содержится в слове «все», потому что если ты скажешь, что «хотя бы одна овца чёрная», ты уже опроверг тезис, что они все белые. Все хотят «Оскар». Уязвимость в том, что если не все будут хотеть «Оскар», а хотя бы кто-то будет желать чего-то другого, на этом заканчивается монополия. Сама природа, окружающая нас, говорит, что конкуренция – двигатель эволюции. Сегодня есть как минимум пять кандидатов, способных бросить вызов Голливуду. Это Китай, Индия, Россия, плюс ещё можно добавить Иран, Турцию, Латинскую Америку. И есть они все вместе.  

Мы говорили недавно с Никитой Сергеевичем, который сказал, что разумнее было бы не торопиться с созданием Евразийской киноакадемии, потому что такие большие вещи должны создаваться наверняка. Поэтому торопливость здесь не нужна, но у меня есть предчувствие неизбежности, что это будет сделано. Как говорят русские, сам Бог велел.

- А что с телевидением, точнее, с сериальным производством?

- Оно будет неразрывно развиваться вместе со всем кинематографом. Как в литературе есть формы рассказа, повести и романа, так же точно и в кино, которое снимается и для больших кинотеатров, и для фестивале, и для платформ, и для ТВ. 

- Логичным было бы представить, что в основной конкурсной программе будет всё больше российских картин за неимением других, но в этом году их всего две.

- И я не думаю, что этого мало. В прошлом году у нас появился отдельный национальный конкурс «Русские премьеры» в рамках ММКФ. На нынешнем фестивале в нём семь картин. Есть очень сильные, на мой взгляд, работы, которые вызовут у аудитории неподдельный интерес. Это не значит, что мы лишаем российские картины международного конкурса.

- Как говорится, нет такого кинокритика или киножурналиста, который не хотел бы снять свой фильм. У тебя есть какие-то притязания на этот счёт?

- Пока  в мечтах. И я очень осторожен в этих мечтах. Я, наверное, не пойду режиссировать, пока не состоюсь как продюсер. А когда именно я пойду продюсировать, сейчас  решаю. Пока так.