Гульнара Абикеева: «Казахский зритель выбирает кинокомедии на родном языке»

Этой весной фильм «Эвакуация» казахстанского режиссера Фархата Шарипова удостоился специального приза жюри 47-го ММКФ и особого упоминания Международной федерации киноклубов. Лента, снятая в черно-белых тонах, повествует о массовых эвакуациях, которые стали неотъемлемым «атрибутом» Второй мировой войны. Судьбы ее героев – это воплощение той трагедии, которую пришлось пережить миллионам людей.

О том, почему работа Фархата Шарипова получила высокую оценку экспертов, о феномене «новой волны» в кинематографе Казахстана, а также о том, какие ленты любит смотреть сегодня местная аудитория, корреспонденты издания «Евразия сегодня» поговорили с президентом Ассоциации кинокритиков Казахстана, автором нескольких книг о кинематографе Казахстана и Центральной Азии, доктором искусствоведения Гульнарой Абикеевой.

– На Московском международном кинофестивале, состоявшемся в апреле этого года, несколько наград взял фильм «Эвакуация». Это русскоязычная лента, но самое интересное, что она вышла на «Казахфильме». Первый кадр – заставка алма-атинской студии, я детство сразу вспомнил, аж сердце ёкнуло. В каком состоянии находится сейчас «Казахфильм» и что там происходит?

– У нас чуть-чуть изменилась структура кино. Если раньше «"Казахфильм" имени Шакена Айманова» числился главной студией, шло госфинансирование и большинство картин снималось там, то сейчас ситуация такая же, как и в России. У вас раньше были гиганты: «Мосфильм», «Ленфильм», киностудия Горького, а сейчас много частных студий.

Сегодня в Казахстане выпускают порядка 90 полнометражных игровых картин в год. Из них только процентов 10 – на «Казахфильме», остальное создают частные киностудии, их больше двухсот. Почему «Эвакуация» появилась на государственной студии? Потому что это госзаказ, там производятся социально значимые и исторические проекты. Но, к сожалению, именно продукция «Казахфильма» реже всех выходит в широкий прокат по той причине, что там совсем не работают коммерческие механизмы. То есть картина выпускается, но государство не даёт деньги на рекламу и промоушен. И конечно же, коммерческим успехом пользуются больше частные студии, но они не отражают уровень кинопроизводства. Если говорить об «Эвакуации», то вы, наверное, смотрели фильм на Московском фестивале?

– Это было одно из самых больших моих впечатлений от 47-го ММКФ.

– Я тоже была на пресс-показе, посмотрела «Эвакуацию», и мне тоже очень понравилось. Меня удивило, что почти во всех сценах присутствует массовка. Даже когда девушка (главный герой) и музыкант сидят где-то на лестнице, на вокзале, это всё равно происходит на фоне огромных массовых сцен. Во время Второй мировой войны в Казахстан было эвакуировано полтора миллиона человек. Это, конечно, огромное перемещение масс, и, мне кажется, Фархаду (Фархад Шарипов, режиссёр-постановщик «Эвакуации». – Прим. ред.) удалось показать этот хаос и кошмар. При таком перемещении очень сложно сохранять порядок. Мне понравилось, что это очень тонкая и очень неконъюнктурная картина, она глубоко антивоенная. Она о том, чтобы было как можно меньше такого рода перемещений в мире из-за войн.

– Мне тоже понравилось, что это фильм о войне, но она-то и не показана как таковая. Это всегда больше впечатляет, нежели масса статистов, которые бегут куда-то, стреляют, что-то полыхает и взрывается. А тот факт, что фильм снят на русском языке, – это частая история для казахского кино?

– В советское время практически все казахские фильмы снимались на русском языке, но с обретением независимости динамика сместилась в сторону казахского языка. Это произошло не сразу, а постепенно, за 30 лет становления независимого Казахстана. И сейчас, я думаю, пропорции таковы: примерно 60 % фильмов снимают на казахском языке, 40 % – на русском. Почему? Коммерческие картины, комедии и так далее, снимаются на казахском, потому что они ориентированы на зрителей, владеющих этим языком. Авторские фильмы – это 50 % лент на русском, 50 % – на казахском. Это объясняется тем, что в советское время большинство кинематографистов получали образование во ВГИКе, и поэтому в режиссуру приходили русскоязычные специалисты. Фархад Шарипов – русскоязычный режиссёр, он учился на русском, ну и тема Великой Отечественной войны предопределяет язык. Ещё Адильхан Ержанов снимает на русском, Эмир Байгазин, Серик Апрымов и другие режиссёры.

– Как я понимаю, у вас в большой прокат выходят именно казахоязычные фильмы, которые и пользуются популярностью. А как демонстрируют ленты, снятые на других языках?

– У нас есть закон, согласно которому, если фильм снят на казахском, то он идёт с русскими субтитрами. Практически все фильмы, которые выходят в прокат, идут с субтитрами на казахском, будь то американские, европейские или российские. А что касается популярности, у нас сейчас примерно такая пропорция в кинопрокате: 50 % – зарубежные картины и 50 % – казахские.

– Как у вас развивается конкуренция между, как вы говорите, зарубежными кинофильмами, голливудскими блокбастерами и лентами собственного производства?

– Ситуация поменялась из-за ковида. Кинотеатры какое-то время не работали. До пандемии в прокате было от 70 до 90 % американского кино. После ковида зарубежное кино в кинотеатры вернулось, но процент фильмов казахского производства начал расти. Поэтому 90 картин нашего производства в год – это довольно большая цифра, и рост начался недавно, с 2021 года. Я думаю, что в этом году цифра составит 100 картин в год. Раньше таких показателей не было.

Русскоязычный зритель смотрит в основном западные картины, это 50 %, а казахоязычный зритель – казахские ленты. Ситуация несколько другая, чем, например, в Узбекистане, где условно 95 % фильмов – на узбекском, остальные 3-5 % – на русском языке.

– Что насчёт жанровой истории? Какие фильмы особенно востребованы казахской аудиторией?

– Каждое национальное кино формирует свою особенность. В Казахстане популярны так называемые тойские картины – от слова «той», что переводится как «праздник». Это комедии, действие которых происходит на каком-то торжестве, например на свадьбе. И мы, киноведы, немножко иронично и с критикой относимся к тому, что коммерческое казахское кино – это в большинстве своём тойское кино. По крайней мере, так было 2-3 года назад. Сегодня, конечно же, есть понимание, что в одном жанре очень сложно работать, поэтому появились и хорроры, и драмы, и экшн, и мелодрамы. Но всё равно преобладают комедии.

– Казахские комедии понимает русский зритель? Или у вас есть свой юмор, который понятен только вам?

– Мне кажется, что казахская комедия – специфическая вещь. Я приведу конкретный пример. У нас очень популярна франшиза, которая стартовала аж в 2016 году, это фильм продюсера, бывшего кавээнщика Нурлана Коянбаева «Бизнес по-казахски». И каждый год он снимает продолжения: «Бизнес по-казахски в Америке», «Бизнес по-казахски в Корее», в Африке, в Индии и так далее. Он регулярно выпускает под Новый год картину из серии «Бизнес по-казахски где-либо», которая собирает по миллиарду тенге. В чём феномен этого «Бизнеса по-казахски»? Мне кажется, в том, что сюжет там каждый раз одинаковый. Начиная с первого фильма, главный герой, которого играет тот же Нурлан Коянбаев, хочет открыть гостиницу и не хочет платить большие зарплаты. Поэтому он собирает своих родственников из аула, чтобы они работали кто уборщицей, кто водителем, кто ещё кем-то. И с этой же командой они потом едут то в Америку, то в Корею, то куда-то ещё. Там юмор всегда один: какие смешные казахи, не знают иностранного языка, стандартов менеджмента, простых правил сервиса и так далее. Это юмор специфический, казахи смеются над самими собой.

– Получаются такие казахские «Ёлки», только планетарного масштаба?

– Да-да.

– Почему из Казахстана и Узбекистана вышло столько талантливых, успешных и востребованных кинематографистов: Тимур Бекмамбетов, Джаник Файзиев, Рашид Нугманов? Даже Сарик Андреасян какое-то время жил в Казахстане. И с другой стороны, несколько российских авторов работали и работают в Центральной Азии. Я имею в виду в первую очередь документалиста Александра Дворцевого, который окончил ВКСР, но все свои хиты («Тюльпан», «Счастье») и другие фильмы снимал в Казахстане или при поддержке «Казахфильма».

– Узбекское кино и казахское – это две совершенно разные схемы, две разные модели. Узбекское кино едва ли не самое раннее, оно возникло в 1920-х годах. Это с одной стороны. С другой – «Узбекфильм» был самой крупной и самой много снимающей студией. Там ещё во время Советского Союза проводился Ташкентский кинофестиваль. Это была большая кинематография со множеством кадров, большими международными связями, большой историей и большим населением. Поэтому даже сейчас Узбекистан мы называем «узбекский Болливуд», и показатель «100 фильмов в год» они освоили ещё лет десять назад. Сейчас, я думаю, у них порядка 150 или даже больше картин за год снимается. Не больше десяти – на «Узбекфильме», а остальные 140 – в частных компаниях. В их кинопроизводстве есть термин «хон тахта» – это по-узбекски «доска для нарезки овощей». Тимур Бекмамбетов и Джаник Файзиев, как и старшее поколение (например, Али Хамраев), действовали так, как это было принято в конце советского времени: если ты чего-то добиваешься, то перемещаешься в Москву.

В Казахстане была другая ситуация. У нас на конец советского периода производилось всего 7-8 картин в год, но, как только наступила независимость, в начале 1990-х годов возник такой феномен, как кооперативное кино. И тогда произошёл взлёт. Появилось порядка 40 киностудий (один фильм – одна студия), возник феномен «казахской новой волны» – молодёжь, включая Рашида Нугманова, очень активно себя проявила. Что касается Сергея Дворцевого, то он родился в Шымкенте, жил там, работал и свои первые документальные картины снимал там. «Тюльпан» он снимал, будучи казахстанцем, ну а потом тоже переехал в Москву. «Айка» – это уже картина, снятая в Москве. Я могу назвать другого русского режиссёра, Александра Баранова, который снимал здесь «Шанхай», «Женщину дня» и другие свои первые работы и потом переехал в Россию, где начал снимать сериал «Громовы», а потом и свои остальные громкие проекты. Видите, как получается: из Узбекистана в Москву переехали узбеки, а из Казахстана – русские.

– Вы сказали об артхаусном кино. Как продвигается казахское авторское кино в стране и в мире?

– Очень любопытно, потому что из всего перечисленного российский зритель видел разве что ленту «Папа умер в субботу», а о других перечисленных вами картинах не имеет никакого представления. Так что мы с нетерпением ждём, когда российские кинопрокатчики еще шире откроют дверь в мир казахского кино.

Родион Чемонин