Даваасурэн Авирмэд: «Инициативы Монголии не будут реализованы без участия России и Китая»

Доктор экономических наук, заведующий отделом по исследованию региональной экономики и многосторонних взаимодействий Института международных исследований Монгольской академии наук Даваасурэн Авирмэд в интервью для «Евразия Сегодня» рассказал о том, какие взаимоотношения сейчас связывают Монголию и Россию, почему стране необходима поддержка Китая и РФ для реализации собственных инициатив, а также о том, возможно ли интегрировать монгольскую стратегию «Степной путь» в уже имеющиеся инициативы КНР и России.

– Г-н Авирмэд, для современной истории России 2022 год стал знаковым. Страна обратила свои взоры на Восток и Азию. Монголия ощутила изменения в какой-либо из сфер сотрудничества с Россией после этого периода?

– Да, ситуация отражается на экономическом взаимодействии, например на покупательской способности населения. В общем объеме импорта товаров более 97 % занимает торговля, где оплата ведется в иностранной валюте. В структуре импорта 25 % приходится на Россию.

– В ряде ваших научных статей и выступлений, датируемых 2019-2021 гг., вы говорили о том, что Россия ориентирована на Запад и прежде всего рынки ЕС, и это накладывало значительное влияние на экономическое сотрудничество с Монголией. Вы, как эксперт, занимающийся экономической проблематикой, заметили качественные изменения, например, в торговле между Россией и Монголией?

– Действительно, до 2022 года Россия была больше ориентирована на Запад. Вместе с тем Российская Федерация – страна, располагающаяся в евроазиатском регионе, и чрезмерный крен в сторону какого-либо одного партнера, некая одновекторность, как мне представляется, заведомо отсекает множество других возможностей. Поэтому, конечно, разворот на Восток и на Азию для нас, Монголии, безусловно позитивный знак. Но пока каких-то значительный изменений я не могу констатировать.

– Задаю такие вопросы, потому что на прошедшей в 2023 году Межправительственной комиссии эксперты констатировали рост товарных потоков из России в Монголию, правда, по отдельным направлениям.

– Вы правы, российский экспорт в Монголию увеличивается, особенно это касается энергетических ресурсов. Так, более 80 % всех поставок нефтепродуктов было именно из России. Но проблема в том, что экспорт из Монголии в Россию с каждым годом уменьшается, что ведет к значительному дисбалансу. Негативным образом сказываются введенные ЕАЭС пошлины на товары из Монголии. Пока эти барьеры мы преодолеть не можем, а нам бы хотелось больше поставлять, тем более есть что предложить. В структуре всего монгольского экспорта на Россию приходится меньше 1 %.

– Скажите, а ЕАЭС мог бы помочь в решении этой проблемы за счет более тесной интеграции Монголии в его структуры?

– Из 5 стран ЕАЭС Монголия имеет торговые отношения с двумя странами: Россией и Казахстаном. Туда мы поставляем свою продукцию. Безусловно, мы импортируем из других стран ЕАЭС. Например, в Белоруссии закупаем некоторые позиции по продуктам питания и сельскохозяйственную технику.

– В 2015 году президентом России была выдвинута инициатива формирования Большого Евразийского партнерства. В Монголии есть стратегия «Степной путь». Не могли бы вы немного рассказать об этой стратегии?

– Эта стратегия была выдвинута еще в 2014 году на саммите стран ШОС в Душанбе президентом Монголии и охватывает три страны: Россию, Монголию и Китай. Позже «Степной путь» был переименован в «Путь развития» и сейчас затрагивает пять направлений: транспортно-логистическую инфраструктуру, энергетику, торгово-экономическое, инвестиционное, аграрное сотрудничество. Наибольший интерес вызывают первые два направления. Параллельно Россия развивает Евразийскую интеграцию и партнерство. В Китае есть инициатива «Великий шелковый путь», объединяющая различные транспортно-логистические пути, одним из которых является «Северный коридор», проходящий через территорию России, Монголии и Китая.

– А насколько все три озвученные вами инициативы сочетаются, или сопрягаются, друг с другом? Так ли это в целом?

– Могу сказать, что нет, пока какого-то конструктивного сопряжения нет. Об этом говорят и сами лидеры наших стран на различных саммитах. Пока нет конкретики относительно того, как это нужно делать. Пока нет ни одного реализованного проекта, в который бы был вложен хоть один рубль или юань. Пока ведутся только диалоги, и больше на уровне дипломатов, что, конечно, хорошо. Но нужно конкретное сопряжение в тарифной и инвестиционной политике. Иначе все это так и останется риторикой, общественно-политическим дискурсом, не более.

– Некоторые СМИ пишут, что удалось достичь достаточно серьезного сближения монгольской стратегии развития с инициативой «Великого шелкового пути». Действительно ли это так?

– Я бы так не сказал. Монголия располагается между двумя великими державами, Россией и Китаем, и, с одной стороны, в этом ее уникальность, с другой – ограниченность. Инициативы самой Монголии не смогут быть реализованы без прямого и активного участия этих двух партнеров.

– Значит ли это, что на территории Монголии инициативу Китая не удастся в полной мере реализовать без участия России?

– В самом деле, так и есть. Я согласен.

– А если говорить о российском экспорте неэнергетического и несырьевого профиля, а именно о товарах широкого потребления, знают ли российские бренды в Монголии?

– Знают и любят, особенно продукты питания, сладости. Однако заниматься только одной куплей-продажей – это несколько устаревший подход. Нужно другое. Я вижу, что будущее – за процессом создания совместных предприятий. Технологические связи самые крепкие, гораздо прочнее, чем просто торговля.

– А какие, на ваш взгляд, наиболее перспективные отрасли для создания таких СП?

– Энергетическая отрасль прежде всего. Так, в Монголии требуется создание атомной станции малой мощности, мы очень ждем продвижения и развития этого проекта. Кроме того, возлагаем большие надежды на проект «Сила Сибири – 2», газопровод должен пройти по территории Монголии в Китай.

Вторая отрасль – промышленное сотрудничество.

Третье – транспортно-логистическая сфера. Создание так называемых сухих портов через открытие СП. Актуальность сухих портов сейчас возросла, т. к. увеличивается транзит грузов через территорию Монголии. Нужно провести модернизацию улан-баторской железной дороги и увеличить мощность погранперехода «Сухэ-Батор – Наушки». Мы знаем, что со стороны России такая работа уже постепенно ведется. В 50-х годах также была создана ветка железной дороги до Якутии, которая тоже сильно устарела.

Если говорить о микроуровне, то тут перспективы вижу в сфере обработки животноводческого сырья и переработки в готовые изделия. У нас с Россией уже есть накопленный положительный опыт в данном направлении.

В общем и целом у нас широкие возможности, но пока мы ими пользуемся не в полном объеме.

– Не так давно в издании «Коммерсантъ» была опубликована статья, в которой рассказывалось об анализе рейтинга дружественности коммуникационных режимов на постсоветском пространстве. Эксперты с сожалением были вынуждены констатировать, что в целом этот рейтинг снижается почти по всем странам. Специалист, которого цитировало издание, объясняла такую тенденцию сменой поколения элит. Новые элиты имеют с Россией меньше культурных и исторических связей (никогда не работали, не учились в России, зачастую не знают русского языка). Такие граждане стран СНГ относятся с меньшим пониманием к политике России, того, что происходит в нашей стране, в целом настроены более критически.  

– Совершенно согласен. В Монголии такая же тенденция. Молодёжь не знает русского языка, они более критично настроены, но они не против России, просто более смело критикуют, потому что не понимают и мало знают о России. Не знают русский язык и не читают русскую прессу, да и нет у них особенной мотивации ее читать. Люди пожилого возраста, конечно, более лояльны к вашей стране.

– А каков объем западных образовательных, академических медийных программ на территории Монголии?

– У нас в Монголии очень просто открыть школу с иностранным участием. Сейчас много образовательных учреждений, работающих при поддержке западно-европейских фондов, где обучают либо на английском, либо учат английский язык. Поэтому молодежь воспитывается со знанием английского и без знания русского. Конечно, есть частные школы, где преподают русский, но их мало. В Улан-Баторе есть школа №14 – это учреждение при Посольстве Российской Федерации, там преподают русский. Но монгольским детям туда попасть сложно, квот почти нет. У нас много корейских, китайских школ, британских и американских. На их фоне Россия значительно уступает.

– Получается, российских учебных заведений практически нет?

– Их либо нет, либо очень мало. В Улан-Баторе есть Русский дом, бывший РЦНК – «Российский центр науки и культуры». Они стараются продвигать русский язык, ежегодно проводят олимпиаду по русскому языку, по итогам собирают победителей и отправляют на учебу в Россию. Каждый год Российская Федерация дает нам порядка 620 квот на обучение в вузах России. Но монгольская сторона часто не может использовать эти квоты до конца. Есть еще тенденция, что те, кто уезжают в Россию на учебу, потом бросают вуз и возвращаются домой, не доучившись. Потому что сложные условия и низкая стипендия.

– В российских источниках пишут, что в 2023 году количество российских туристов, посетивших Монголию, обогнало турпоток из других стран, в том числе из КНР и Кореи. Действительно ли заметно, что российских туристов стало больше? Много ли Монголия получает от туристической индустрии?

– Да, турпоток возрос, но велика доля транзитных туристов, которые через Монголию выезжают в другие страны. Некоторые приезжают целенаправленно, и таким мы всегда рады. Мы вообще всем, конечно, рады!

Марина Берберих, специально для «Евразия сегодня»

Фото: предоставлено героем публикации