Влияние санкций на экономику стран СНГ

О трансформации экономик стран СНГ в условиях новой геополитической реальности рассказала Аза Мигранян. Профессор, ведущий научный сотрудник Центра постсоветских исследований Института экономики РАН выступила с докладом на XXV Международной научно-практической конференции, которая прошла на экономическом факультете РУДН имени Патриса Лумумбы. Информационное сопровождение организовал парнтер Евразийской медиагруппы — сеть TV BRICS.

- Очень часто, когда мы оцениваем возможности исследования санкционных эффектов и эффектов интеграции, то в большинстве случаев макроэкономисты говорят о том, что состояние российской экономики непосредственно отражается на странах СНГ. И  первый тезис таков: чем теснее интеграционная связь между государствами и Российской Федерацией, тем больше будет эффект влияния санкций. Я хочу опровергнуть этот тезис по той причине, что здесь присутствует некоторое смещение понятий. Теснота связи и эффекты влияния, скорее всего, отражаются в эффектах заражения определёнными экономическими процессами. Речь идёт о заражении инфляцией, заражении при волатильности валютных курсов,  изменении спросов, изменении конъюнктуры. Здесь теснота интеграционного взаимодействия имеет непосредственное значение.

Когда мы говорим об эффектах санкционного влияния, то в первую очередь мы имеем в виду эффект собственных национальных интересов и собственной экономической политики. Именно национальные приоритеты руководств стран СНГ предопределяют тот или иной формат влияния санкций.  Это первый тезис, который я бы хотела обосновать.

Второй тезис, на котором бы я особо хотела остановиться, -  это вопрос, связанный с довольно распространённым мифом о характере подавления российскими экспортёрами и импортёрами своих партнёров на просторах СНГ и «пояса соседства» ввиду их масштабности. Это совершенно не так. 2022 год этот тезис полностью опровергает,  я попробую это показать.

Группа СНГ, которую мы рассматриваем, - это непосредственно страны СНГ  плюс Грузия. По вопросу санкций исключены 4 государства: Россия и Белоруссия как подсанкционные страны,  Украина, а также Молдова, так как она реализует политику ЕС в рамках ассоциированного членства. Таким образом, у нас остаются группы стран. Это, в первую очередь, страны Центральной Азии, страны Южного Кавказа, которые в своей экономической политике в период санкций демонстрируют в некоторых смыслах общие подходы. Эти тренды характерны для всех, но в большинстве своём, это индивидуальные меры и тенденции, которые в полной мере соответствуют экономическим интересам и потенциалу этих государств.

Страны, которые у нас объединены по масштабам своих экономик и по потенциалу, -  Армения, Грузия, Киргизия и Таджикистан -  ранжируются, исходя из характера экспортной ориентации.  Это те государства, которые являются донорами трудовых ресурсов, и базовым фактором их экспортной прибыли является экспорт трудовых ресурсов, формирование дополнительных доходов потребителей государства, разгон внутреннего спроса за счёт постоянного поддержания дохода извне за счёт переводов мигрантов.  Таким образом, здесь идёт замкнутый цикл.  В период новой геополитической реальности эти государства претерпели коренные изменения под фактором влияния изменения потоков миграции людских  ресурсов, квалифицированных кадров, которые не являются непосредственно вовлечёнными в экономику факторами производства, но которые оказывают непосредственное влияние на внутренний спрос. Я особо подчёркиваю - по внутреннему спросу. Потому что далее при декомпозиции не очень любимого мною показателя ВВП по потреблению, очень хорошо просматриваются изменения внутреннего спроса как драйвера роста. Это один из источников экономического роста, но не развития. Итак, для этих 4 республик характерны восстановительный рост за счёт реанимации туристического сектора и оживление торговли. Это позволило сохранить инерционную экономическую политику и рассматривать все эти вопросы так же, как и в доковидные периоды. Почему в доковидные? Потому что кризис, который пережили экономики с очень коротким интервалом в один год, мы сравниваем сейчас именно с 2019 доковидным годом, потому что нет возможности адекватно оценивать синусоиду резкого роста в 2021 году за счёт восстановительных темпов с низкой базы. Далее — рост доходов бюджета за счёт того, что довольно быстро растёт локальная обслуживающая отрасль, то есть  отрасль гостеприимства. А это развитие малого и среднего бизнеса и рост частных инвестиций, в том числе за счёт перевода российских релокантов и некой релокации части российского бизнеса и иностранного бизнеса из России в эти страны. Но этот процент для малых республик небольшой. Следующий момент — рост доходов населения, то есть здесь одновременно идет рост переводов мигрантов, релокантов, рост деловой активности. Это ритейл, финансовый сектор, новые сектора для этих республик, укрепление валютного курса. Ну и стимулирование внутреннего спроса.  Крайне интересно инфляционное поведение, потому что в этих республиках таргетирование инфляции производится в большей степени формально. Чаще всего национальные банки рассматривают вопросы влияния не через прямую таргет-инфляции, а пытаются выравнивать и стабилизировать валютный курс и таким образом выдерживать. Это объяснимо, потому что в большинстве своём потребление обеспечивается импортом, особенно в товарах потребления. И для регулирования, сдерживания инфляции, крайне важно сдерживание цен импорта. Рост экономической активности доходов государства происходит в этих республиках за счёт роста денежных переводов физических и юридических лиц, трансформации логистики внешнеторговых потоков.

Следующие две страны -  это Казахстан и Азербайджан. Это ресурсообеспеченные республики, которые в основе своей тридцатилетней суверенной экономической базы рассматривают экспортоориентированную сырьевую модель за счёт своих ресурсов. Они частично являются конкурентами России по энергосбыту ресурсов, но 2022 год показал совершенно иную картину. Здесь сформировались такие тренды, которые до этого года сложно было описать, но, тем не менее, они имеют под собой достаточно долгую историю и обоснованы. Если говорить о политике, то здесь также наблюдался существенный рост доходов, но за счёт экспортной выручки по энергоресурсам, причём экспортная выручка росла не столько за счёт роста физического объёма поставок, сколько за счёт стоимостных факторов на мировом рынке. Мы знаем, как у нас колебались цены на нефть, на газ. Далее — переход от политики социализации к политике стимулированию роста доходов. Я поясню: в ковидный период все государства вынуждены были так или иначе переходить к социальноориентированной политике для поддержки населения.  В 2021 году от этого стали немножко отходить. В 2022 году, когда уровень жизни стал несколько колебаться, особенно в первом квартале, когда была резкая угроза провала российской экономики и эффекта заражения всех союзных стран, в основу политики этих двух стран была положена так называемая либеральная модель, когда предполагалось, что выход из ситуации поддержания населения должен быть обеспечен за счёт стимулирования роста доходов, то есть создания новых рабочих мест и так далее.

Что касается вопросов, связанных с Казахстаном и Азербайджаном, их главной целевой нишей могло бы стать резкое наращивание экспортных поставок энергоресурсов. Но есть ограничения, в первую очередь — потенциала. Разведанные запасы у Казахстана  достаточно истощены и зафрахтованы покупателями. У Азербайджана примерно такая же история, но есть некоторые возможности по развитию шельфового месторождения Каспия. Идут переговоры, как раз тут нужно ещё отдельно рассматривать Туркмению. Вторым, точнее, третьим, наиболее значимым, здесь является повышение спроса в сфере минеральных ресурсов. Для Казахстана - в меньшей степени, для Азербайджана — в большей, это изменение логистики. Азербайджан становится предвестием турецкого нефтегазового хаба и  перераспределения энергоресурсов. И это является одним из серьезных источников доходов.

Опять же — наращивание деловой активности, те же сегменты срабатывают: это релоканты, это повышение внутреннего спроса. Здесь наблюдаются довольно ощутимые реформы в системе налогового администрирования,  государственного управления. В Казахстане — это известная реформа президента Касыма-Жомарта Токаева,  и реформы в Азербайджане,  которые начались гораздо раньше.

Следующие -  это Туркмения и Узбекистан. Они не имеют каких-то общих параметров с точки зрения потенциала.  Хотя и та, и другая республика богаты минеральными ресурсами, но объединены в эту группу по характеру и подходам в системе управления.  Что  касается Узбекистана, то мы говорим о том, что с приходом Шавката Мирзиеёва наблюдается некоторая либерализация экономических отношений, и это позволяет в большей степени открываться республике.  По факту, на экономическом треке, особенно если мы рассматриваем возможности входа, возможности финансового сопровождения сделок, регуляторов по формированию совместных предприятий и так далее, - в   большинстве своём республике требуются межгоссоглашения. Именно поэтому наблюдательство Узбекистана в ЕАС  и очень большой пакет, подписанный ещё в 2018 году между Россией и Узбекистаном, позволяет сегодня достаточно широко развивать двусторонний трек отношения. И в той, и в другой республике мы рассматривали восстановительный рост. По Туркмении данные не очень доступны,  но здесь тоже имеются определённые показатели:  повышение спроса в секторе минеральных ресурсов для Туркмении позволяет ей рассматривать возможности развития и встраивания в новую архитектуру, складывающуюся в регионе. Это и Каспийский регион, это и выход на Индию, Афганистан, Пакистан и так далее. То есть здесь есть определённые ресурсы.  Для Туркмении до 2022 года все эти проекты были крайне нереалистичны по той причине, что они были крайне неинтересны для России. Сегодня они стали России интересны, поэтому у Туркмении появился довольно серьёзный шанс для развития в этом направлении. Что касается Узбекистана, то здесь происходит абсолютная трансформация модели экономики: от экспорта ресурсов к внутреннему самообеспечению и импорту ресурсов. Отсюда большой интерес Узбекистана к «тройственному газовому союзу», который был бы крайне интересен и для Узбекистана, и для Казахстана, и для России в том числе.

Как это все отражается на экономических показателях? Темпорост по республикам остаётся достаточно сдержанным. В 2022 году наибольшие темпы прироста получили малые республики: Армения, Таджикистан, Киргизия. Грузия получила огромный темп прироста за счёт большой включенности и реэкспорта в транзит минеральных ресурсов — Тбилиси-Баку-Джейхан  трубопровод. Это первый  источник. Второй источник — финансовое сопровождение: расширение диапазонов сделок и финансовый сектор услуг, который в Грузии достаточно быстро адаптировался к российским потребностям не столько в плане сопровождения бизнеса, сколько в плане сопровождения своего малого и среднего бизнеса для обслуживания туризма и российских релокантов. Здесь возникает вопрос о том, что эти релоканты, как обозначают, являются основой для развития новых отраслей айти-сферы стран. Но для того, чтобы трудовые квалифицированные кадры стали базой для развития, нужна инфраструктура, нужны созданные развитые условия. Это первое. Второе - необходимо, чтобы была чёткая внешняя среда регулирования, которая бы позволила это осуществить. Ни в одной из этих стран не было лучшей или высшей степени готовности к такому случаю. Если мы говорим по Портеру: случаем может воспользоваться только тот, кто подготовлен. В данном случае этого не происходит. Поэтому - минимальные эффекты.

Если подводить итоги, то я хотела бы обратить внимание на те каналы передачи санкционных эффектов, которые мы для себя выделили в ходе исследования за прошедший год. Первый  канал - мы его назвали традиционным — дотирование  экономик стран СНГ через механизмы ценообразования. Я приведу пример: цены поставляемых российских энергоресурсов в страны СНГ и цены, которые мы имеем на рынке ЕС.

По этому каналу, о котором мы говорим, передача инфляции или заражение инфляцией от российской экономики в сфере энергоресурсов в республиках не происходило. Удорожание тарифов по ЖКХ  - это внутреннее дело всех республик, и в большинстве своём оно связано с необходимостью обновления своих основных фондов. Они изношены, особенно в Центральной Азии, я думаю, на Кавказе не меньше. Второй канал  - это получение дополнительного дисконта по экспортным операциям с энергетическими ресурсами не только для стран, у которых есть энергетические ресурсы, которые всегда их экспортировали, но и для стран, которые не обладают такими ресурсами. В качестве примера: в 2022 году Киргизия осуществляла реэкспорт ресурсов - бензина и прочих нефтепродуктов - в Таджикистан и Узбекистан. Таджикистан осуществлял реэкспорт и дальше по цепочке. Это всё пропорционально, очень мало, но факт остаётся фактом.

Второе — безусловно, в выигрыше остаются те страны, у которых есть собственные энергоресурсы.  Они в полной мере вовлекаются в систему так называемого перераспределения или трансформации пропорций рынков. Россия уходит на Восток, все остальные перемещаются на Запад. Таким образом, всё это компенсируется, в том числе и с участием стран СНГ. 

Третий канал - это участие во внешнеторговых сделках и операциях между российскими агентами, представителями третьих стран. В основном, это участие в параллельном импорте. Кроме того, это разные формы релокации экспортно-импортных операций: и через смену юрисдикции, и через перемещение производств. Например, у Казахстана официально декларируемая политика о том, что Казахстан принимает все западные компании, корпорации, которые уходят с  российского рынка. И действительно, мы наблюдаем это релоцирование. А, к примеру, в Узбекистане нет такой политики, но там тоже происходит формирование новых производств по созданию совместных предприятий, перемещение филиалов, создание представительств и так далее.

Также в некоторых республиках мы наблюдали совершенно новое явление - это развитие торговли на базе маркетплейсов. Я приведу несколько цифр. В Киргизии объём внешней торговли на основе маркетплейсов Wildberries и ОЗОН увеличился за 2022 год в 8 с половиной раз.  В Армении — примерно в 6, в Грузии -в 4,7. В Таджикистане — меньше, и далее - по мере развития инфраструктуры.

Происходит тотальное перераспределение торговых потоков с участием большинства стран, которые в том или ином виде имеют возможность получать свою часть маржи от российских торговых операций, от российских энергоресурсов, ценового фактора. Это происходит не только для республик СНГ, но и для других стран. Сюда можно отнести Вьетнам, Китай, Индию и так далее.

Вопрос заключается в том, насколько республики СНГ готовы в этой ситуации остаться на треке инерционного развития, то есть воспользоваться краткосрочным эффектом. Или они готовы рассмотреть некоторые долгосрочные стратегии или стратегии среднесрочного развития. В этом случае тогда необходимо будет рассматривать уже не просто торговые операции, не просто финансовое сопровождение сделок или логистики, а рассматривать уже технологическую кооперацию, промышленную, сельскохозяйственную.

И четвертый канал - это приток капитала за счёт переводов физических лиц. Это мигранты, релоканты, смена юрисдикции, перенос части производства. Таким образом, вопросов остаётся очень много. Процесс в начале своего развития. Я полагаю, что мы под санкциями будем жить довольно долго, поэтому планировать надо в долгосрочную перспективу.