Рецензия на фильм «Нюрнберг»: Сегодня под мостом поймали Паулюса с хвостом

Если внимательно и беспристрастно смотреть кинодраму Николая Лебедева «Нюрнберг», можно прийти к неоднозначным выводам. С одной стороны, первая российская игровая лента о Нюрнбергском процессе рано или поздно должна была появиться, а сейчас, к сожалению, –самое время. С другой – для привлечения современных зрителей в кино мало рассказа о трибунале века; приходится использовать самые разные жанры: от серьёзной судебной драмы до шпионского боевика с элементами мелодрамы. Плохо это или хорошо? Разбираемся с самым серьёзным выражением лица – точь-в-точь, как у героев фильма.

1945 год, прошло несколько месяцев со дня подписания Акта о безоговорочной капитуляции германских войск. Молодой и бодрый военный переводчик Игорь Волгин (Сергей Кемпо) отправляется в Нюрнберг, чтобы помогать старшим по званию судить нацистских преступников. На самом деле, он едет туда, чтобы найти своего брата, который по неофициальным данным находится где-то в окрестностях. В итоге Волгин успевает угодить в международный политический скандал, попасть в шпионскую историю и закрутить роман с симпатичной Леной (Любовь Аксёнова), которая что-то знает, но не признаётся сразу.

Несмотря на то что в основе фильма лежит роман историка и юриста Александра Звягинцева, который отдал несколько десятков лет жизни на исследование Нюрнбергского процесса, Николай Лебедев, выступивший в фильме не только как режиссёр, но и основной сценарист, переписал всё по-своему. Его можно понять: этот фильм не имеет права провалиться, и так как цель оправдывает средства, то на этой войне все методы хороши. В ход идут все жанры, допущения, правды, выдумки и приёмы от опытного мастера, снявшего чуть ли не все главные отечественные хиты последнего времени («Легенда №17», «Экипаж» и многие другие блокбастеры). Тем более что это первая российская игровая картина о «последнем сражении» Второй Мировой войны (да-да, мы сами были удивлены, осознав, что в России не снято ни одной ленты об этом процессе), а зритель знает о Нюрнберге, скорее, из других лент. Чаще всего вспоминается оскароносная драма Стэнли Крамера 1961 года, но она, во-первых, не совсем о том процессе, а, во-вторых, показывает США как победителя, тогда как историки всего мира знают, как всё было на самом деле. Вот что рассказал журналистам перед премьерой сам Николай Лебедев:

«Те, кто видел фильм Стэнли Крамера и нашу картину, понимают, что речь идёт о разных процессах. В ленте Крамера показан так называемый “малый” процесс, который проходил в конце 40-х годов. В нашей рассказывается о центральном процессе, ставшем основой в новом отсчёте исторического времени. Конечно, это большая разница. Что касается книги Александра Звягинцева, то мне показалось, что это очень интересный материал в качестве основы для истории, поскольку это взгляд не участника процесса, а человека, который волею судеб оказался втянутым в эту историю. Мне думается, что если бы каждый из нас, попав в то время, оказался на Нюрнбергском процессе, он тоже точно так же сидел бы где-нибудь на галёрке и наблюдал за происходящим со стороны. Что бы мы увидели? Что бы мы вычленили? Как этот процесс повлиял бы на нашу судьбу? Как мы бы могли повлиять на процесс? Вот именно последний аспект меня волновал больше всего при написании сценария. Для меня это большая часть жизни, и не только связанная с тем временем, когда снималась картина, но также и с тем, что происходило с моей семьёй. История поиска моим отцом могилы своего брата легла в фабульную основу фильма. Так что я отношусь к этой картине как к очень личному высказыванию. Что касается жанра, то, как сказал классик, любые жанры хороши, кроме скучного. Я бы не хотел, чтобы “Нюрнберг” стал скучной картиной. Мне кажется, что это не судебная драма, как можно было бы подумать. Это человеческая история, которая происходит на фоне больших исторических событий».

Вынуждены признать, что Николай Лебедев – не Аарон Соркин, поэтому не стоит ожидать глубокого погружения в исторический процесс или встретить в фильме реалистичную драму со своими сюжетными поворотами. Лебедев ищет интерес зрителя в совершенно не относящихся к истории событиях.

Именно человеческая история и является одним из самых спорных моментов фильма. Вот главный герой узнаёт, что Лена была в плену и трудилась на немецком заводе, собирая бомбы, а для Волгина это означает непростительное предательство, да ещё и двойное. Но проходит несколько экранных минут, и вот уже мы видим любовную сцену. Или полковник Мигачёв (вымышленного, но важного для сюжета персонажа сыграл Евгений Миронов) сначала ругает попавшего под его командование переводчика: у нас тут дело мировой важности, а вы занимаетесь каким-то ребячеством. Однако он тут же отправляет Волгина искать террористов, а в середине фильма ещё и поручает ему тайно перевезти Паулюса. С Паулюсом вообще получился какой-то анекдот: в Нюрнберг едет то ли сам генерал-фельдмаршал, то ли его адъютант, то ли вообще двойник, но из-за шпиона конвой попадает в западню, и машина Волгина с пленным падает с моста в реку, а пассажир гибнет.

Но надо отдать должное создателям фильма: то, что происходит в зале Дворца юстиции, детально восстановленном на Мосфильме, закрывает все претензии. Печально лишь, что в фильм вошли лишь несколько ключевых сцен суда, поэтому мы вынуждены чаще смотреть за перипетиями, происходящими вокруг процесса, а не внутри. А ведь эпизоды, в которых Роман Руденко (Сергей Безруков) выступает главным обвинителем нацистов, смотрятся наиболее выигрышно. Вот как рассказывает сам артист о подготовке к роли:

«Николай [Лебедев] позвонил и сказал: “Есть роль, она небольшая, но очень важная, потому что те обвинительные тексты, которые произносит Роман Руденко, должны быть живыми. И от твоего лица, от того, как ты это сделаешь, многое зависит”. <…> Голос обвинителя должен быть металлическим, это должна быть холодная энергия металла. Ты не имеешь права дрожать голосом, хотя внутри происходит буря эмоций, негодование, тебя слёзы душат, но ты себя сдерживаешь. Мы не шли за портретным сходством, равно как и в тех речах, которые произносит мой герой, мы не искали их подлинного воспроизведения, как это было на Нюрнбергском процессе. Мой герой, Роман Андреевич Руденко, был украинец с характерными особенностями южного говора, и мы решили за этим не идти. Я сыграл многих исторических персонажей, стараясь походить на них в точности. Здесь мы принципиально шли другим путём. Я ни внешне не похож на Романа Андреевича, ни в речах. У него был высокий голос, и мы искали с Колей во время съёмок вот эту звенящую ноту. Очень хотелось подчеркнуть, что это прошлое время, это не современная речь, и в то же время не скатиться в пародию, когда тексты становятся неживыми».

Что мы имеем в итоге? Если закрыть глаза на сюжетные огрехи, которых можно было бы избежать, если бы авторы оставили попытку утрамбовать в два часа хронометража слишком много событий, как вымышленных, так и реальных, то получится вполне зрительское кино. И хоть герои в конце уходят в закат (мы не шутим! в финале действительно главные герои растворяются в режиме!), создателям фильма хватило вкуса и такта оставить для финальных титров не специально написанную песню в исполнении Филиппа Киркорова, а великую музыку Эдуарда Артемьева, для которого эта работа оказалась последней в его жизни.

Художественный фильм «Нюрнберг» выходит в прокат 2 марта.

Родион Чемонин