«Новая Сербия» – вызов Украине

«Евразия сегодня» публикует статьи из сборника «Россия и Франция. XVIII–XX века» выпущенного издательством «Весь мир» совместно с Институтом всеобщей истории Российской Академии Наук. В сегодняшнем материале – статья «"Новая Сербия" – вызов Украине» Ф.-Д. Лиштенан.

---

                                                                                              «НОВАЯ СЕРБИЯ» – ВЫЗОВ УКРАИНЕ

Неожиданное сближение между Бурбонами и Габсбургами в ходе Семилетней войны интерпретировалось историками как «ниспровержение союзов». В мемуарах и дипломатических посланиях того времени речь идет об изменении системы. Этот едва различимый лингвистический оттенок как нельзя точно отражает реальную международную обстановку. Сближение между двумя странами, к которым присоединилась Россия, было искусственным, имеющим целью исключительно разгром Фридриха II. В 1750-е гг. соперничество этих держав только возросло и со всей очевидностью проявилось в регионе, простирающемся от Польши до Оттоманской Порты. Украина, переживавшая тогда непродолжительный ренессанс, стала крупной ставкой в международной игре в рамках этого двойственного политического объединения, расколов его участников в их региональной дипломатии.

В эти годы набожная императрица Елизавета Петровна пыталась сблизиться с Оттоманской Портой, преследуя две основные цели, диаметрально противоположные политике Людовика XIV. Первая заключалась в возвращении Святых мест в Иерусалиме православным (она была достигнута в 1757 г., в самый разгар коалиции и в ущерб францисканцам), вторая, интересующая нас прежде всего в контексте этой статьи, заключалась в том, чтобы выступить в качестве покровительницы всех православных, включая униатов, проживавших за пределами России, и таким образом, опираясь на единоверцев, создать своеобразный «защитный барьер» вокруг своей страны. Как об этом раздраженно заметил в своих «Наблюдениях о русском дворе, министерстве и современной системе» Жан-Луи Фавье, секретарь посольства Франции в Санкт-Петербурге, Россия красиво и грамотно выдавала себя за «первую христианскую державу». Для закрепления этого статуса было необходимо заручиться поддержкой Оттоманской Порты; такое согласие явилось бы препятствием для политики Франции на Востоке и скомпрометировало бы ее вековой альянс не только с Портой, но и с Польшей. Многочисленные участники событий зорко следили друг за другом, потом, уже в Константинополе, клеймили друг друга: это были послы Франции дез’ Аллер и де Верженн, поддержанные французскими консулами в Крыму Лансеем и Пейсонелем, а также весьма талантливые русские дипломаты, Неплюев и Обресков, действовавшие при помощи греческого драгомана, полиглота Хризостелоса. Главная цель их интриг заключалась в колонизации степей христианскими иммигрантами с Балкан.

По Белградскому договору 1739 г. границы между Россией и Турцией были определены в ходе работы многочисленных комиссий; нейтральная территория, или terrae nullius, простиралась тогда от реки Миус к низовьям Дона и Азовского моря. Она оставалась под властью России, но ее юридический статус не был определен. В административном отношении эти южные территории не были присоединены к другим русским провинциям. На необитаемые и неохраняемые земли беспрепятственно проникали казаки и татары, что приводило к постоянным конфликтам.

Эти степи стали объектом мошеннической колонизации; поляки и украинцы рвали эти территории в клочья. Несмотря на устрашающие декреты Сената, семья Разумовских обильно кормилась в районе Цибулева. Повторяющиеся татарские набеги, приграничные инциденты с турками побудили Сенат подготовить программу строительства оборонительных сооружений. В 1743 г. французскому инженеру дю Боке было поручено составить топографические карты и провести в степи демографические исследования. Спустя три года на границу между Украиной и Турцией были отправлены многочисленные воинские соединения; зона их контроля составила более 200 км между Бугом и Днепром. В оборонительных целях были построены форты, которые также предполагалось использовать для сельскохозяйственных нужд. Военным переселенцам было жаловано определенное количество крепостных в зависимости от размеров их хозяйств. Когда противоречия на этнической почве усилились, Сенат вновь издал грозные декреты, которые тем не менее никто не соблюдал и которые никоим образом не содействовали разрешению территориальных проблем. Тогда Елизавета решила создать четкую пограничную линию, поскольку все эти конфликты осложняли реализацию ее робких замыслов по оказанию помощи православным в сопредельных с Россией регионах, населенных мусульманами, язычниками и униатами, приравненных к католикам.

В начале 1750-х гг. на эти плохо контролируемые территории участились татарские набеги. Неожиданно здесь объявился французский консул Лансей, принявшийся подстрекать хана крымских татар к нагнетанию нестабильности в этих краях. Французы не забыли выступление России на стороне Марии-Терезии в Войне за австрийское наследство. Дипломатические отношения между Петербургом и Версалем с 1748 г. были прерваны, хотя активная шпионская деятельность с обеих сторон, направленная на выяснение возможностей их восстановления, продолжалась. Наконец король Людовик XV, защитник Порты и Польши, решил принять участие в судьбе этого конфликтного региона; он всегда мечтал о том, чтобы исключить Россию из числа европейских держав. Разве не была она ответственна за неожиданное нарушение равновесия на континенте, стремясь ослабить султана? К этому добавлялись экономические соображения: Черное море и его проливы обещали прибыльную торговлю, от которой французы были отрезаны вследствие давления, оказываемого Россией на Порту.

Французское консульство в Бахчисарае стало центром шпионской деятельности, развернутой для того, чтобы сначала ослабить Елизавету, не допустить даже малейшего сближения между Петербургом и Константинополем, а потом и вовсе спровоцировать разрыв дипломатических отношений между двумя государствами. Версаль не скупился на расходы; через Польшу секретные агенты перевозили значительные денежные суммы в Крым, которые шли на оплату военных акций против России. Хан первое время противился этим действиям под предлогом, что его религия связывала его с султаном, что он нарушал священные заповеди, ввязываясь в войну против собственной воли. Если бы султану стало об этом известно, то хан встретил бы сопротивление крымских мусульман. Чтобы выиграть время, он засыпал французского представителя ценными подарками, среди которых было ружье, покрытое золотом.

Начиная с 1750 г. состояние здоровья польского короля Августа III и пересуды о его наследстве еще больше усилили напряженность; на хана возлагалась задача помешать России навязать Варшаве своего ставленника. В итоге хан уступил французскому давлению и отправил наблюдательные войска в приграничные русские районы; одновременно татары продолжали незаконно проникать на нейтральные территории.

Основная цель этих маневров сводилась к тому, чтобы вызвать трения в отношениях между Петербургом и Константинополем. Для канцлера Бестужева главной проблемой являлась Польша, которая должна была остаться под русским контролем. Но императрица Елизавета отклоняла возможность любого вооруженного конфликта. Чтобы минимизировать провокации со стороны хана и одновременно не задеть самолюбие султана, она сама решила выступить в роли покровительницы.

Подходящий повод подвернулся со стороны империи Габсбургов. В 1750 г. Мария-Терезия упразднила пограничное ополчение в Венгрии; эти подразделения формировались в то время из сербов, которые в результате остались без земли и привилегий. Наслышанные о хорошем положении славян юга России два брата, Иван и Димитрий Хорваты, в декабре 1750 г. отправились к брату вице-канцлера, Михаилу Бестужеву, тогда послу России в Вене, чтобы предложить ему свои услуги. Иван хотел отправить 3 тыс. человек на Украину в район Батурина; он даже предложил взять на себя расходы на организацию переезда, содержание лошадей и закупку снаряжения при условии получения переселенцами земель. Кроме того, этот серб тут же потребовал для себя звания полковника в гусарском полку, что давало бы ему право на получение наследственного дворянства.

Михаил Бестужев сделал встречные предложения: целесообразнее было бы обустроить этих славян вдоль польской границы, от Новоархангельска до Днепра у Крюкова, то есть на территории протяженностью 130 верст (138,71 км), в целях защиты России от крымских татар и Оттоманской Порты. Он тотчас отправил депешу в Санкт-Петербург. Предложение было встречено очень благожелательно, однако российская Коллегия иностранных дел предпочла уточнить позицию Вены. Мария-Терезия проявила благосклонность к подобной колонизации, в глубине души радуясь возможности избавиться от сербов. Поверенный в делах России в Константинополе Обресков получил приказ проследить, чтобы размещение переселенцев не спровоцировало дипломатических или военных разногласий с турками. Трения оказались незначительными, а подарки и бочки с вином обладали умиротворяющим эффектом. Со стороны Российского государства сербам были обещаны денежные средства, строительные материалы и продовольствие на один год.

Хорват не терял времени даром и спустя три месяца прибыл в Киев с 208 переселенцами, включая женщин и детей. Вскоре он отправился в Петербург доложить о своих планах высшим российским властям. Иван предложил переселить на Украину 16 тыс. солдат; Россия должна была взять на себя большую часть расходов по их содержанию. Чувствуя благосклонное отношение сенаторов к своим предложениям, он выдвинул дополнительные условия. Вдовы и сироты должны получать ренту. Крепостные – помогать в строительстве фортов и деревень. Вербовку солдат следовало поощрять: за 100 иммигрантов-мужчин вербовщику полагалось звание капитана, за 75 человек – лейтенанта, а за 50 – младшего лейтенанта. Хорват стал и первым мошенником: его шестилетнему сыну было пожаловано звание капитана, поскольку якобы он завербовал 100 человек! Этот чин давал и земельный доход – нежданная прибыль для его не особо щепетильного отца.

24 декабря 1751 г. именным указом было закреплено право пребывания на территории России сербов, македонцев, болгар и валахов при условии, что они будут исповедовать православную веру и из них будут сформированы пограничные соединения, состоящие из гусарских и пехотных полков. Декретом от 11 января 1752 г. объявлялось о создании провинции Новая Сербия; на этой территории должны были обосноваться 16 тыс. солдат с семьями. Указ предписывал местным жителям, запорожским казакам, оказать переселенцам радушный прием, помогать им, не обижать и не обманывать. Сербы со своей стороны должны были повиноваться военным уставам и отказаться от ведения торговли в России. В мирное время солдат получал половину своего обычного жалованья; предполагалось, что в целях восполнения дефицита он будет обрабатывать свой земельный надел. Командование этим регионом было поручено русскому бригадному генералу Глебову; подвластная ему территория была определена следующим образом: с севера на запад граница проходила вдоль Польши, на юге – вдоль Запорожья; наконец, Днепр отделял Новую Сербию от Российской империи. В административном плане колония подчинялась Киеву; почта доставлялась через Польшу. Хорвату лично требовалось специальное разрешение, если он намеревался передвигаться по польским дорогам. Постоянные перемещения через границу славян, выходцев с территорий, занятых турками, в результате вызвали возмущение султана, который, прибегнув к помощи татар, вынудил их осесть. В то же время поведение балканцев не было образцовым; семьи Любомирских, Потоцких и Браницких жаловались на их набеги, осуществляемые в целях похищения крепостных. Хорват, сообщая об этих действиях Сенату, подчеркивал, что они вызваны необходимостью защищаться, однако Сенат не согласился опубликовать официальное порицание, дабы сохранить мир с Польшей. Несмотря на эти инциденты, Хорвату была поручена организация внутренней жизни провинции. По специальному указу Елизаветы Новая Сербия являлась примером развития и освоения степи.

В первый год своего существования колония получила 254 590 рублей на свое содержание. Каждый переселенец получал по 20 рублей на обустройство; на семь лет он освобождался от уплаты налогов. Деньги шли на покупку скота, инструментов, всегда исключительно в России, что содействовало пополнению государственной казны. Первые результаты были многообещающими; новые обитатели выращивали зерновые, производили вино и даже пробовали разводить лен. Они вели меновую торговлю с татарами, обменивая ткани на сухофрукты или, например, изделия из металла. Русские также содействовали организации магазинов, где можно было купить все необходимое; в случае военных действий это позволило бы армии иметь непосредственный доступ к продовольствию и предметам первой необходимости. Сербы могли совершать покупки в кредит; если они не погашали его в течение года, они платили 10 процентов от суммы. Двадцать пять мальчиков в год на одну школу получали книги, необходимые для изучения чтения, письма, математики и военного искусства. Были созданы специальные заведения для сирот в возрасте от семи до пятнадцати лет. Вся эта молодежь после окончания обучения должна была интегрироваться в пограничные соединения. Российское правительство не ограничивалось только этим; чтобы увеличить численность колонистов, оно содействовало прибытию в Новую Сербию «недобропорядочных женщин». Многие переселенцы оставляли на родине свои семьи и, не раздумывая, повторно женились на Украине; иногда они похищали полячек и татарок, и, чтобы жениться на них, насильно обращали их в православие. Российское правосудие в елизаветинскую эпоху, столь озабоченное правами женщин, отнюдь не запрещало эти действия, плохо сочетающиеся с христианством.

Елизавета гордилась своими православными колониями. В честь их основания была выпущена медаль: на лицевой стороне была изображена Минерва с военными атрибутами, стоящая перед монументом, на котором было начертано: «Основание Новой Сербии». Императрица совершила подвиг; она урегулировала пограничную проблему к негодованию своих польских и турецких соседей, а также татарского и казацкого меньшинств, но избежала опасности вступить с ними в открытый конфликт. Протесты Порты были вялыми, ограничивались заявлениями о нарушении Белградского трактата и не содержали призывов к его защите. Подарки и небольшие денежные знаки внимания склонили сначала Османа III, а потом и Мустафу III согласиться с созданием сербских колоний; Обресков убедил их, что демаркационная линия между двумя государствами воспрепятствует казацким бесчинствам на турецких территориях. Русские и турки пытались достичь строгого невмешательства в конфессиональные дела друг друга. Елизавета обещала не допускать миссионерской деятельности за пределами своих южных границ и соглашалась с тем, чтобы христиане в Турции подчинялись султану. Она достигла своей цели и изолировала Порту от ее давних союзников, в частности от Франции.

Вскоре на левом берегу Днепра появилась новая колония, Славяносербия, управлявшаяся бригадиром Бибиковым. Только в 1757 г. он получил разрешение на строительство фортов и деревень; колонисты временно были размещены у местных жителей. Российское правительство и гетман делали вид, будто не слышали жалоб местного населения. Вскоре Славяносербия привлекла внимание жителей Новой Сербии, бежавших туда от тирании Глебова. Здесь неожиданно появились далматинцы, хорваты и албанцы, но они не получали финансовой помощи от российского правительства, если не переходили в «истинную веру».

Глебов отслеживал религиозную принадлежность кандидатов, отказывая в иммиграции иноверцам; это была единственная работа, которую он скрупулезно выполнял. Наделенный полномочиями объявлять карантин, он использовал свою власть, чтобы избавиться от подозрительных лиц. Теоретически он имел право вести дипломатическую корреспонденцию провинции, но Сенат решил воздержаться от поручения ему этой официальной миссии, опасаясь вызвать недовольство Порты, Австрии или Польши.

В административном отношении Новая Сербия подчинялась юрисдикции Военной коллегии, а начиная с 1753 г. – Сената. На киевского генерал-губернатора возлагалась ответственность за политику мирного сосуществования христианского и мусульманского населения. Он должен был регистрировать переселенцев, определять их военную принадлежность и местопребывание. В этом же году Сенат постановил создать административный и экономический центр; во внутренней части Новой Сербии, в 4 км к востоку от Славяносербии, было начато строительство будущего Елизаветграда. Город должен был строиться исключительно русскими; предполагалось, что гетман Разумовский предоставит 2 тыс. казаков для его защиты. Однако, опасаясь осложнений с поляками и турками, а также негодуя на неуважительное отношение к казакам, гетман выделил только 500 человек, в глубине души надеясь на приостановление работ. Он не ошибся.

Султан вызвал российского представителя Обрескова и устроил ему взбучку. Дипломат, используя все свое красноречие, утверждал, что укрепленный город служил исключительно оплотом против татар, Сенат был вынужден дать официальный ответ. В нем утверждалось, что Елизаветград служил экономическим целям, а не военным. Допускалось, что турецкие наблюдатели могут посещать регион. Глебов имел распоряжение приостанавливать строительные работы во время этих инспекций; нагруженные подарками два турецких представителя покинули Южную Украину весьма удовлетворенными. Но французы продолжали разжигать страсти; в результате в 1755 г. строительство вновь было приостановлено. Елизавете пришлось вмешаться лично; ради спасения православного населения ей нужно было поддерживать хорошие отношения с Портой. Елизаветград никогда не служил военным целям; городские ворота не закрывались, там не было подъемных мостов, рвы не были достаточно глубокими. Однако в случае конфликта 4 тыс. человек, не считая сербов, могли быть мобилизованы. Елизаветград стал важным торговым центром; в его окрестностях обосновались русские, украинцы, греки и даже старообрядцы. Они свободно жили, согласно своим обычаям, но не служили в армии, что ставило их в неблагоприятные финансовые условия.

Глебов не прекращал жаловаться на действия французов, нагнетавших напряженность в Крыму, однако императрица делала вид, что не замечает этих сообщений. В целях борьбы с Пруссией в январе 1757 г. она заключила союз с Марией-Терезией и Людовиком XV, своеобразный брак по расчету, очень непрочный, требовавший бережного отношения к Дивану. В этом отношении Елизавета была похожа на султана, который также был склонен поддерживать «добрые отношения» со своей соседкой. Даже давние союзники Порты – Швеция и Польша, не протестовали против колонизации степи, что являлось нарушением Белградского договора. Внимание Европы было тогда сосредоточено на вспыльчивом Фридрихе II, ради чего можно было позволить России строить защитную зону на своих южных границах. Одни лишь французы предугадывали замыслы Елизаветы: покончить с турецким влиянием в Европе, обратить в православную веру неверных и язычников и выступить в роли покровительницы христиан Востока. По мнению секретаря французского посольства, в Петербурге Жан-Луи Фавье, Россия в мирное время завоевала больше территорий, чем во время самых блестящих побед.

Однако вскоре Елизавета и ее советники потеряли интерес к своим сербским колониям. Этим проектом они уже ошеломили Европу и Оттоманскую Порту и укрепили имидж России как покровительницы христиан Востока. Главная цель была достигнута. Обещанная численность им мигрантов, а именно 16 тыс. человек, на деле никогда не была достигнута. Чтобы обмануть российские власти, Хорват и его окружение дважды вписывали одних и тех же лиц в иммиграционные листы, «забывали» регистрировать умерших, или записывали как «сербов» татар, украинцев или казаков, а также дезертиров из регулярной армии, не желавших сражаться на фронте. К 1755 г. население колоний не достигало и 4500 человек.

Гетман Разумовский метал громы и молнии: колонисты развращали казаков и превращали некоторых деревенских жителей в своих батраков, в результате чего он запретил «балканцам» нанимать на работу местных жителей. Без сомнения, следствием этого полного провала явилось решение передать украинские дела Сенату; автономия этой области вновь ограничивалась, и усиливался контроль из Петербурга.

Сербы не блистали военными способностями и оказались не готовы защищать границы без поддержки казаков. Тысячи балканцев, отправленные на фронт во время Семилетней войны, в большинстве своем дезертировали. Хуже того, они оказались неспособны заботиться о себе и обрабатывать земли, пожалованные правительством. Сенат протестовал против непотизма, коррупции и незаконной торговли, осуществляемой южными славянами. Православные иммигранты гнали самогон, разводили лошадей и овец, нанося ущерб казакам. Более того, они пьянствовали, занимались грабежами и бесстыдно насильничали. Судя по депешам, отправленным Разумовским в Петербург, попы и монахи-расстриги слыли самыми отъявленными мошенниками. Многочисленные «малороссы», разоренные переселенцами, были вынуждены уступить им свои земли и эмигрировать в Польшу. Некоторые славяне, выходцы из империи Габсбургов, пытались вернуться к себе на родину. Другие ассимилировались с местным населением или перемещались по огромной Российской империи. Уже в 1770 г. австриец Сен-При был поражен упадком нравов в Новой Сербии; он сообщал даже о придирках по отношению к христианам.

К концу века Елизаветград, символ политики религиозного размежевания, был в развалинах. Украина, пережившая в годы царствования Елизаветы краткий ренессанс, вновь лишилась своих самых насущных прав, а казаки остались без гетмана. Семилетняя война, смерть Елизаветы довершили остальное.

По словам Гойяра де Содрея, Елизавета следовала политике своего отца и расширяла день за днем сферу своего влияния в Европе. Она отвлекла внимание великих держав от одного из основных элементов своей внешней политики – защиты православных, многократно используя войска против Фридриха II. Создание сербских колоний было одним из «самых важных» решений ее царствования. Таким образом, она укрепила свою позицию по отношению к Порте и установила свой контроль над Святыми местами, осуществив давнюю мечту Петра Великого. Его Христианнейшее Величество испытали самое тяжелое оскорбление за все свое царствование – от женщины, да к тому же еще из Страны казаков.

---

Перевод Н. П. Таньшиной