Наталья Жестовская: «Танец буто рождается там, где слова отсутствуют или бессильны»

Буто – это сложное многогранное явление, не поддающееся строгому анализу. Его истоки ведут к японскому авангардисту Тацуми Хиджиката, который в середине ХХ века создал новый способ отражения изменений своего времени. По некоторым сведениям, взрыв атомной бомбы в Хиросиме стал отправной точкой для рождения этого феномена: танцоры в хаотичных, судорожных движениях пытались передать ощущение гибели цивилизации.

В Японии буто становится популярным, начиная с 50-х годов XX века. Однако само название для этого стиля появилось значительно позже. Буто – не просто перформанс, это глубокая концепция, которую каждый может открыть для себя, прочувствовать и дополнить. Именно так объясняют свое искусство танцующие философы театра «OddDance» – Наталья Жестовская и Григорий Глазунов, которые соединили актерский опыт с восточными практиками, создав новый танцевальный жанр. Театр приобрел широкую известность не только в России, но и за ее пределами, благодаря участию в международных фестивалях и высокому уровню хореографии.

Руководитель и сооснователь театра «OddDance», актриса и режиссер Наталья Жестовская в интервью изданию «Евразия сегодня» рассказала о популярности авангардного стиля современного танца, возникшего в Японии, и его современных интерпретациях с использованием ИИ.

– Наталья, как возникла идея создать театр «OddDance», в его уникальность сегодня?

– Мы считаем годом рождения нашего творческого дуэта (с Григорием Глазуновым) 1992-ой, когда впервые увидели выступление японского мастера буто Масаки Ивана на сцене Театра Европы (Санкт-Петербург). До этого момента мы искали что-то особенное в направлении театра тела, движения, театра пластического. И тут стали свидетелями и танца, и театра, и особенного языка тела. Это можно было назвать узнаванием или любовью с первого взгляда.

Название «ОddDance» пришло в 2002 году, когда мы уже встали на ноги как группа, у нас появились танцоры, разделяющие наши взгляды и проходящие курсы по разработанным нами методикам. 

Театру «OddDance», одному из первых в нашей стране пошедшего по пути буто, пришлось во многом самостоятельно искать и формулировать суть этого искусства, подбирать слова и формы, которые могут объяснить, дать почувствовать, откуда и как в теле появляется и проявляется буто. И, конечно, как такое специфическое «японское» искусство можно перевести на наши тела. Нам неинтересно было просто заимствовать буто, ставшее уже частью культурной традиции Японии. Но мы чувствовали вкус этого искусства: тонкое и непостижимое чувство красоты и истины, которое лежит за пределами слов и логики, что-то большее, что можно увидеть или понять. И до сих пор нас интересуют базовые принципы, сформулированные в азиатских телесных и танцевальных практиках, при этом живущие и в европейском теле. Думаю, что и сегодня это не потеряло свою актуальность.

 – Поговорим о вашей первой встрече с мастером Масаки Ивана. Какие впечатления остались у вас от его выступления?

– Это можно назвать узнаванием или любовью с первого взгляда. Танец Масаки Ивана содержал в себе то, что мы искали. Он не был чужим и непонятным, он уже был «нашим», хотя в поисках того, как его воплотить нам на сцене, прошло много лет. «Odd-Dance» сочетает в себе опыт Буто, театра Но и актерской импровизации.

– Как вы пришли к такому полижанровому подходу и в чем, по вашему мнению, заключается суть буто как танца, лишенного привычной красоты и гармоничности движений?

– Не могу сказать, что мы пришли к такому подходу, он как-то сам сложился. И нам повезло с наставниками: мы были актерами Санкт-Петербургского Интерьерного театра под руководством Николая Беляка и художника Марка Борншейна, где мы познакомились с искусством маски и владения костюмом, и с театром, существующим на ландшафте города; дружим с мастером тайцзицюань Андреем Середняковым и следуем его советам; Столяров Сергей, режиссер кукольного театра, вселил в нас любовь к театру на земле и театру предмета, Борис Понизовский благословил идти путем буто. Позднее мы упросили Кацура Кана, мастера буто, с которым сотрудничаем с 2011 года, показать и научить нас живой традиции – театру Но. И вот мы уже лет шесть изучаем шаги, владение веером и поем на древнеяпонском. Весь этот опыт просится наружу, на сцену, трудно прятать его.

Про некрасивость буто – это тоже миф. В буто много красоты, чистоты, внимания к деталям, собранности, минимализма. Это искусство продолжает развиваться. То, как его описывали в 90х и нулевых, быстро устаревает. Мы, например, участвуем в спектакле Родиона Барышева «ШексПир», где театр пластики, театр предмета и буто идут рука об руку, и это современность! 

Буто рождается там, где слова отсутствуют или бессильны.  Поэтому и любая попытка четко объяснить, что такое буто или о чем был тот или иной танец – это уже искажение. Кацура Кан говорит, что «это танец не телом, а самого тела». Масаки Ивана писал, что это один из инструментов прохождения через смерть для понимания самой жизни.

– Расскажите о фестивале «БУТОё». Его очередная тема была обозначена как «Рыбьи танцы». Что стоит за этой метафорой?

– «БУТОё» – это небольшой фестиваль неформатных направлений перформанса, танца, физического театра, говорящих на языке иррационального тела, который организует и проводит «OddDance» театр.

Мы стремимся, чтобы фестиваль был местом встречи ярких, нестандартных танцоров и актеров, новичков и опытных мастеров сцены. К нам приезжают из Москвы, Екатеринбурга, Нижнего Новгорода, Казани, Перми, Калининграда. Нам интересно погружение в тайну телесного воплощения и открытие неведомого. Фестиваль собирает участников и зрителей, объединенных идеей поиска новых смыслов и форм вне уже известных стилей, создающих танец, название которому еще не придумано. 

Конечно же это не про рыбу или не только про рыбу, или не столько про рыбу, сколько про ее образное мышление при совершении движений. Или еще про что-то, ускользающее от сознания с ощущением, что можно ЭТО поймать за хвост. Фестиваль состоится 2 и 3 мая в Санкт-Петербурге. И мне очень интересно, что участники покажут на сцене.

– Наталья, 12 апреля вы представили обновленную версию спектакля «Фарфоровый сад». Он затрагивает темы невидимых нитей, связывающих людей и их чувства. Как вы работаете с этой концепцией на сцене?

– С театром «Будто» нас связывают давние теплые отношения. Это третий спектакль, который мы создаем сообща. Артисты театра – наши ученики из Екатеринбурга, и мы говорим на одном языке. Это и буто, и пластический театр, театр маски и предмета. Но все равно самым важным всегда оказывается то, чем наполняются эти формы. Спектакль отчасти построен на моих наработках, найденных еще в 90х-2000-х годах, когда я много импровизировала и выступала в авангардных арт-клубах Питера с музыкантами. Этот опыт драгоценен для меня.

Вдохновило на создание спектакля соло Татьяны Панаиоти, актрисы «Будто». Ее танец оживил мои воспоминания, и я предложила театру создать спектакль. И мы отправились в этот путь, находя образы, темы и смыслы, предметы к ним, маски, костюмы.

– Расскажите о формате буто-экспедиций. Какое значение для вас имеет работа на природе и взаимодействие с окружающей средой во время таких мероприятий?

– Природа и ее понимание для танцора буто – это опора под ногами. Я имею в виду как природу внешнюю – свет, воздух, реку, гору, так и внутреннюю – память, сны, воспоминания, образование, воспитание, семейные традиции и многое другое. Эти две природы питаются одна от другой. Поэтому выезжать в какую-нибудь глушь и проводить занятия прямо на природе я считаю просто необходимым для обновления каналов восприятия, чутья, ощущения себя живым. И мы придумали формат выездов, когда занятия проходят прямо на реке, в лесу, поле, когда можно танцевать с летящей пушинкой или порывом настоящего непридуманного ветра. Назвали буто-экспедициями. Несколько раз в год, в разные сезоны выезжаем в медвежьи углы, где можно почувствовать себя «одной крови» с травинкой на ветру, скалой, туманом, и создать свой танец из этих ощущений. 

Об опыте, который получают участники, лучше их спрашивать, конечно. В принципе, это очень простые и очень ценные вещи: здоровье, широта взгляда, возможность слушать и видеть, снять городское напряжение, обновить свой ресурс, найти новые темы для творчества, почувствовать счастье быть живым. 

– Вы тесно сотрудничаете с «Аппарат.театром», а в пластической драме «ШексПир» – с японским хореографом Кацура Каном. Что вы можете сказать о его подходе: как он интегрирует элементы буто в сценическое искусство?

– Спектакль «ШексПир» придуман режиссером Родионом Барышевым, который позвал «OddDance» поучаствовать в этой постановке, попросил пригласить Кацура Кана, с которым мы сотрудничаем лет 15.

Сценарий, персонажи, порядок сцен и бурлящая энергия – от Родиона. Кан же тщательно выверяет каждое движение, подробно его артикулирует. Было очень интересно наблюдать как встречаются высокая точка кипения шекспировских образов, задумки Родиона и дзенская нейтральность Кацура Кана. Кан точечным методом вкраплял буто-хореографию, собирал движения из своего богатейшего опыта, внедрял их, использовал упражнения, которые дает на классах, вспоминал куски, поставленные на других танцоров, великолепно показывал, как должен закатываться глаз или как улыбка превращается в оскал. 

– В постановке соединяется множество самых разных элементов, включая сгенерированные ИИ кинопроекции и взаимодействие с чатом GPT. Какой посыл, с вашей точки зрения, режиссер Родион Барышев стремится передать зрителям через такое разнообразие различных форм искусства?

– Этот спектакль не про отдельных героев, в нем нет знакомых сюжетов, это миф о шекспировских мирах. И миры эти совсем неоднозначны, они многолики, иногда пугающи, иногда дерзки, иногда возвышенны и прекрасны. Можно разгадывать образы, которые проявляют актеры, а можно просто погрузиться в этот праздник форм и красок и принимать их как увлекательное и несколько опасное путешествие. Спектакль стал резидентом Арт-Платформы в Москве. Будем играть его 30 мая.

– Что значит стать «танцором своего танца»? Как вы помогаете ученикам и актерам театра осознать и реализовать свою индивидуальность?

– Это когда актер/танцор создает атмосферу из ощущений, впечатлений, воспоминаний и предстает на сцене обнаженным и открытым как младенец. Он танцует не сценарий или вторичную постановку, а здесь и сейчас рождает воплощенную в движении идею, новую притчу, высказанную языком танца. 

Достичь такого уровня очень непросто, конечно.

Действительно, чтобы научится буто, хорошо бы понимать себя и «раскрыть, осознать собственную природу», – как пишет удивительный мастер Масаки Ивана. И насколько в моменте танца он сможет раскрыть ее, настолько и сможет коснуться сердца зрителя. Танцующий буто не обязательно должен быть доступен для понимания, нет, но силой своей внутренней пустоты, будучи никем и всем одновременно, он может зажечь воображение смотрящего, увлечь до такой степени, что зритель будет создавать и проживать собственную историю, которую видит только он. Эта история и важна, у каждого зрителя она своя, и она может быть совсем не той, которую имел в виду танцор.

Екатерина Яковлева

Фото предоставлены героиней публикации