Эрик Мирзоян: «Дудук – это голос, который идёт из глубины веков»
06.10.2025 13:00:00
5 октября в Камерном зале Всероссийской виолончельной академии в Москве (РФ) состоялась презентация сольного дебютного альбома Reflections мультиинструменталиста Эрика Мирзояна – кларнетиста, пианиста и дудукиста. Его дебютный проект, целиком посвящённый армянскому народному инструменту дудуку, в 2025 году вошёл в лонг-лист премии «Грэмми» сразу в двух номинациях: Best Global Music Album и Best Folk Album.
Эрик Мирзоян – студент МГК им. П. И. Чайковского и Академии Баренбойма-Саида в Берлине (Германия), лауреат международных конкурсов. В интервью изданию «Евразия сегодня» он рассказал о том, как рождался этот глубоко личный проект, о сакральном смысле дудука и о том, как его уникальный творческий путь – от детских побед на «Синей птице» и «Щелкунчике» к международному признанию – привёл его к экспериментам на стыке культур и традиций.
– Я бы сказал, что всё началось с ощущения, а не с концепта. Конечно же, дудук для меня всегда был инструментом мечты, но именно к этой идее музыка привела меня сама. Когда я впервые взял его в руки, я окончательно убедился, что это не просто инструмент. В этом я отдельно благодарен своему чудесному педагогу и мастеру дудука – Армену Ованнисяну, который терпеливо и трепетно научил меня с нуля чувствовать и понимать природу этого инструмента в самых настоящих традициях армянской музыки. Голос дудука как будто идёт из глубины веков, и в этом голосе живёт что-то, что невозможно игнорировать. В нём звучит не только личная эмоция, но и коллективная память. Я постепенно понял, что это и есть то самое пространство для размышлений – о том, что мы носим в себе, что мы помним, что не исчезает даже через поколения.
Армянский дудук – это удивительный феномен. Он совсем не кричит о боли, он скорее несёт её внутри. И эта скрытая, но невероятно сильная энергия делает его особенным. С одной стороны, это национальный инструмент и часть армянского наследия. Но с другой – его тембр способен тронуть любого человека, даже если он впервые его слышит и не знает ничего о его истории. Это очень важный момент для меня: музыка, которая рождена в определённой культуре, может выйти за её пределы и говорить на универсальном языке.
Так и возник замысел Reflections. Это не альбом в привычном смысле, а скорее пространство, где соединяются память, наследие и эмоции. И я сам почувствовал себя не композитором, а скорее проводником: музыка действительно сама вела меня и подсказывала, каким должен быть каждый шаг.
– Исходя из этого, как вы выстраивали трек-лист? Это история с сюжетом и развитием или скорее набор отдельных, но взаимосвязанных медитаций?
– Для меня это скорее серия медитаций, но они связаны внутренней логикой. Каждый трек – как отдельная мысль, но вместе они создают определённый путь. Я думаю, что слушать альбом можно, конечно же, и выборочно, но если пройти его целиком, то это превращается в некое медитативное путешествие.
Это путешествие напоминает историю армянского народа и вообще историю памяти. Есть треки, где чувствуется скорбь и траур – как, например, в Dle Yaman. Эта мелодия родилась из коллективной травмы геноцида армян, когда целый народ был изгнан, когда миллионы погибли. Но в этой музыке – не только трагедия, но и удивительная сила: способность выжить, сохранить культуру, сохранить язык и веру.
Есть и такие композиции, где появляется свет, где чувствуешь, что после скорби приходит надежда. Мне хотелось, чтобы альбом был не только о боли, но и о стойкости, о том, что память – это не только тяжесть, но и свет, который передаётся дальше.
Поэтому да, трек-лист – это не линейный сюжет, а скорее путь через разные состояния. Но именно в этом и заключается его цельность.
– Вы виртуозно владеете кларнетом и фортепиано – инструментами с огромным классическим репертуаром. Почему для столь личного, концептуального высказывания вы выбрали именно дудук? Что он может сказать такого, чего не могут другие инструменты? Как вы думаете, почему его называют «голосом души»?
– Я очень люблю кларнет и фортепиано, они остаются для меня важнейшими инструментами. Но когда я захотел сказать что-то по-настоящему личное, я понял, что именно дудук способен это выразить. Его называют «голосом души», и это действительно так. Потому что его тембр – это не просто звук; это голос, который может плакать, разделять боль, но также и исцелять.
Кларнет и фортепиано для меня – инструменты с огромной академической традицией, они позволяют сказать очень многое, что дудук не может. Но и дудук, в свою очередь, говорит то, что они сказать не в состоянии. В нём есть что-то архаическое, древнее, что не связано с культурным кодом слушателя. Ты можешь не знать ни слова по-армянски, никогда не слышать об армянской истории, но когда звучит дудук, он касается чего-то очень глубокого и человеческого внутри.
Я думаю, что это связано с феноменом культурной памяти. Каждая нация несёт в себе свои звуки, свои мелодии, вкусы и запахи. Но есть такие тембры, которые выходят за пределы одной культуры. Дудук – именно такой. Он напоминает нам, что мы не просто отдельные люди, а часть большой человеческой истории со всеми её потерями, радостями и надеждами.
– Этот альбом – о памяти и наследии. Во время записи или репетиций возникало ли у вас ощущение диалога, связи с вашими армянскими корнями? Не могли бы вы поделиться, какая именно «история», возможно, семейная, стоит за одним из самых личных треков альбома?
– Да, конечно же, это ощущение присутствовало постоянно. Каждый раз, когда я играл, я чувствовал, что через меня говорит не только моё собственное «я», но и те голоса, которые звучали до меня. Это ощущение особенно сильно проявилось в Dle Yaman. Эта музыка для меня по-настоящему особенная. Это была первая мелодия, которую я сыграл на дудуке. В 2019 году мне посчастливилось исполнить её на мастер-классе для легендарного Дживана Гаспаряна. С тех пор она так и осталась самым личным произведением, поэтому я и решил открыть ею альбом – это своего рода отправная точка всего пути.
– Если бы Reflections был не альбомом, а пейзажем, то каким? Это были бы горы Армении, туманные берлинские улицы, или, может быть, московские вечера?
– Для меня этот альбом больше всего похож на армянские горы. Представьте: высокие вершины, покрытые туманом, древние камни, хранящие тысячелетнюю историю. В этом пейзаже есть и суровость, и трагичность, но вместе с тем – невероятная красота природы и тишина. Эти горы помнят всё: и радость, и боль, и взлёты, и падения. Точно так же музыка дудука хранит в себе память поколений.
Но, смотря через призму современности, мне кажется, что в этом пейзаже есть и нечто от берлинских улиц, где я сейчас учусь и провожу большую часть жизни. Вечерний Берлин с его туманом и огнями напоминает состояние альбома: вроде бы ты находишься в современном городе, но в воздухе витает ощущение истории, памяти, чего-то из прошлого. И, конечно, мой любимый город Москва тоже присутствует – ведь здесь я вырос, учился и делал первые шаги в музыке, а теперь представляю этот особенный проект. Поэтому я бы сказал, что Reflections – это пейзаж, где армянские горы встречаются с европейскими и московскими улицами, пространство, где прошлое и настоящее сосуществуют и ведут диалог.
– Говоря о концерте: почему для презентации такого личного альбома вы выбрали именно Камерный зал Виолончельной академии? Что важнее донести до слушателя в живом выступлении – совершенство звука или ту самую интимность «личного путешествия»?
– Для меня этот альбом – прежде всего личный разговор. И камерный зал идеально подходит для такой беседы. В большом зале ты как будто должен говорить громко, чтобы тебя услышали. А здесь можно говорить тихо, делиться чем-то сокровенным, и каждый слушатель всё равно почувствует это.
Когда я играю на дудуке, если честно, я не думаю о совершенстве звука в академическом смысле. Конечно, техника, чистота и качество звучания важны – это базовый минимум для профессионального исполнителя. Но намного важнее донести чувство, трепет, ту самую уязвимость. Для меня этот концерт, как и любой другой, – это приглашение в иную реальность. Я хочу, чтобы люди не просто слушали музыку, а проживали её вместе со мной.
– Вы входите в число молодых педагогов в проекте Всероссийской виолончельной академии «Новая школа». Чувствуете ли вы, что участие в таком проекте – это больше, чем преподавание, что вы вместе закладываете основы новой музыкальной среды в России? И можно ли ожидать, что эта работа перерастёт в будущем в новые формальные проекты и инициативы?
– Да, безусловно. Для меня Академия и проект «Новая школа» – это не только про образование, но и про создание особой среды, где можно искать новые смыслы в музыке. Ведь музыка – не музейный экспонат. Она должна жить, развиваться, находить новые формы, а для этого ей нужна свобода. Работая с молодыми музыкантами, мы как будто строим будущее: закладываем ценности, которые потом будут жить в их творчестве.
Более того, молодым концертирующим исполнителям тоже есть чем поделиться и о чём рассказать, исходя прежде всего из личного и концертного опыта. Наша профессия обязывает нас путешествовать, играть и обмениваться опытом с разными музыкантами, не говоря уже о наших педагогах, ведь мы являемся их прямыми продолжателями. Я уверен, что этот проект очень перспективен. Мне нравится, что в нём нет возрастных ограничений для участников: это даёт возможность и школьникам, которые только ищут себя, позаниматься с человеком, который не так давно проходил те же трудности и прекрасно понимает и разделяет любые переживания, и студентам постарше, которые находятся на финальном этапе своего обучения. Более того, для нас, как для молодых педагогов, это тоже ценный опыт, соединение творческой практики и музыкального общения. Речь не о выстраивании дистанции, а об открытом диалоге.
– Ваш путь начался с побед в крупнейших детских конкурсах – «Синяя птица» и «Щелкунчик». Как вы считаете, тот опыт работы на большую аудиторию в детстве помог вам сегодня представить столь камерный и глубокий проект, как Reflections?
– Конечно, очень помог. Знаете, когда в детстве выходишь на сцену и понимаешь, что тебя смотрят миллионы зрителей по телевидению, – это сильный опыт. Он учит ответственности, концентрации, умению держать внимание аудитории. Но самое главное – он учит быть настоящим, потому что публика всегда чувствует, если ты просто исполняешь ноты, а не говоришь с ней через музыку.
И теперь, когда я делаю проекты – масштабные или камерные, – я чувствую, что это две стороны одного опыта. Там – размах, зрелищность, энергия большого зала. Здесь – хрупкость, тишина, близость. Но и там, и здесь самое главное – быть честным в музыке. И этому я научился именно тогда, в детстве.
– Reflections – это завершённая глава или начало нового большого пути? Появятся ли в будущих проектах дудук, кларнет и фортепиано вместе?
– Для меня это начало. Я не думаю о Reflections как о финальной точке. Скорее, это первый шаг. Этот альбом – как открытие двери, за которой ещё очень много всего. Я хочу дальше искать, соединять разные культуры и голоса моих инструментов – дудук, кларнет, фортепиано. Для меня это три разных языка, три разных измерения. И мне очень интересно, что может родиться на их пересечении. Я уверен, что впереди будут новые проекты, новые эксперименты, но именно Reflections стал важной отправной точкой.
– Кстати, о синтезе... Вы одновременно студент Московской консерватории и академии Баренбойма-Саида в Берлине. Как обучение в этих двух разных системах влияет на ваше восприятие музыки? Помогает ли этот опыт находить точки соприкосновения между европейской академической школой и восточной, армянской музыкальной традицией?
– Это два совершенно разных мира. Москва – это глубина, академическая традиция, мой фундамент. Это как огромный корень, из которого питается всё дерево. Академия Баренбойма-Саида в Берлине – это другой подход: свобода, открытость, диалог культур. Там ты постоянно помнишь, что музыка – это не только про ноты, но и про общение, контекст, даже про политику. Постоянно углубляясь в детали, ты узнаёшь и музыку, и самого себя с новой стороны, становясь более зрелым музыкантом.
Для меня это невероятно важно, потому что дудук как раз находится на стыке. Он принадлежит древней восточной традиции, но я хочу, чтобы он жил и в современном европейском контексте – это одна из моих главных целей. И обучение в двух странах даёт редкую возможность находить мосты между этими мирами. Это как диалог Востока и Запада внутри меня самого.
– Ваша жизнь плотно связана с музыкой. А что вас «настраивает» и вдохновляет вне её? Может быть, поэзия, живопись, кино или что-то совсем простое – например, долгие прогулки, где вы слушаете только шум города?
– Вдохновение может приходить откуда угодно. Иногда это литература и философия, где я чувствую ту же глубину, что и в музыке. Иногда – живопись, кино или даже другая музыка абсолютно любого жанра. А иногда – самые простые вещи: прогулки по городу, природа, уединение или, наоборот, разговоры с близкими людьми и друзьями. В такие моменты я понимаю, что музыка существует не только на сцене или в студии; она звучит в нашей повседневной жизни, всегда рядом, её нужно лишь услышать. И, может быть, именно это вдохновляет меня больше всего – ощущение, что музыка везде.
Ну и, конечно же, наша профессия позволяет быть везде и всегда. Путешествия становятся образом жизни, мы постоянно узнаём разные миры, культуры, языки и людей, что неизменно оставляет сильный отпечаток на человеческом и музыкальном опыте и мотивирует создавать что-то новое. Даже когда нет сил или хочется отдохнуть от музыки – а такие дни, конечно, бывают, – всё равно всегда находится что-то: событие, проект, фестиваль, новая музыка, что вновь зажигает искру и наполняет силами, которых, казалось бы, уже не было. И так по кругу.
Юлия Рождественская
Фото предоставлено героем публикации
Эрик Мирзоян – студент МГК им. П. И. Чайковского и Академии Баренбойма-Саида в Берлине (Германия), лауреат международных конкурсов. В интервью изданию «Евразия сегодня» он рассказал о том, как рождался этот глубоко личный проект, о сакральном смысле дудука и о том, как его уникальный творческий путь – от детских побед на «Синей птице» и «Щелкунчике» к международному признанию – привёл его к экспериментам на стыке культур и традиций.
– Я бы сказал, что всё началось с ощущения, а не с концепта. Конечно же, дудук для меня всегда был инструментом мечты, но именно к этой идее музыка привела меня сама. Когда я впервые взял его в руки, я окончательно убедился, что это не просто инструмент. В этом я отдельно благодарен своему чудесному педагогу и мастеру дудука – Армену Ованнисяну, который терпеливо и трепетно научил меня с нуля чувствовать и понимать природу этого инструмента в самых настоящих традициях армянской музыки. Голос дудука как будто идёт из глубины веков, и в этом голосе живёт что-то, что невозможно игнорировать. В нём звучит не только личная эмоция, но и коллективная память. Я постепенно понял, что это и есть то самое пространство для размышлений – о том, что мы носим в себе, что мы помним, что не исчезает даже через поколения.
Армянский дудук – это удивительный феномен. Он совсем не кричит о боли, он скорее несёт её внутри. И эта скрытая, но невероятно сильная энергия делает его особенным. С одной стороны, это национальный инструмент и часть армянского наследия. Но с другой – его тембр способен тронуть любого человека, даже если он впервые его слышит и не знает ничего о его истории. Это очень важный момент для меня: музыка, которая рождена в определённой культуре, может выйти за её пределы и говорить на универсальном языке.
Так и возник замысел Reflections. Это не альбом в привычном смысле, а скорее пространство, где соединяются память, наследие и эмоции. И я сам почувствовал себя не композитором, а скорее проводником: музыка действительно сама вела меня и подсказывала, каким должен быть каждый шаг.
– Исходя из этого, как вы выстраивали трек-лист? Это история с сюжетом и развитием или скорее набор отдельных, но взаимосвязанных медитаций?
– Для меня это скорее серия медитаций, но они связаны внутренней логикой. Каждый трек – как отдельная мысль, но вместе они создают определённый путь. Я думаю, что слушать альбом можно, конечно же, и выборочно, но если пройти его целиком, то это превращается в некое медитативное путешествие.
Это путешествие напоминает историю армянского народа и вообще историю памяти. Есть треки, где чувствуется скорбь и траур – как, например, в Dle Yaman. Эта мелодия родилась из коллективной травмы геноцида армян, когда целый народ был изгнан, когда миллионы погибли. Но в этой музыке – не только трагедия, но и удивительная сила: способность выжить, сохранить культуру, сохранить язык и веру.
Есть и такие композиции, где появляется свет, где чувствуешь, что после скорби приходит надежда. Мне хотелось, чтобы альбом был не только о боли, но и о стойкости, о том, что память – это не только тяжесть, но и свет, который передаётся дальше.
Поэтому да, трек-лист – это не линейный сюжет, а скорее путь через разные состояния. Но именно в этом и заключается его цельность.
– Вы виртуозно владеете кларнетом и фортепиано – инструментами с огромным классическим репертуаром. Почему для столь личного, концептуального высказывания вы выбрали именно дудук? Что он может сказать такого, чего не могут другие инструменты? Как вы думаете, почему его называют «голосом души»?
– Я очень люблю кларнет и фортепиано, они остаются для меня важнейшими инструментами. Но когда я захотел сказать что-то по-настоящему личное, я понял, что именно дудук способен это выразить. Его называют «голосом души», и это действительно так. Потому что его тембр – это не просто звук; это голос, который может плакать, разделять боль, но также и исцелять.
Кларнет и фортепиано для меня – инструменты с огромной академической традицией, они позволяют сказать очень многое, что дудук не может. Но и дудук, в свою очередь, говорит то, что они сказать не в состоянии. В нём есть что-то архаическое, древнее, что не связано с культурным кодом слушателя. Ты можешь не знать ни слова по-армянски, никогда не слышать об армянской истории, но когда звучит дудук, он касается чего-то очень глубокого и человеческого внутри.
Я думаю, что это связано с феноменом культурной памяти. Каждая нация несёт в себе свои звуки, свои мелодии, вкусы и запахи. Но есть такие тембры, которые выходят за пределы одной культуры. Дудук – именно такой. Он напоминает нам, что мы не просто отдельные люди, а часть большой человеческой истории со всеми её потерями, радостями и надеждами.
– Этот альбом – о памяти и наследии. Во время записи или репетиций возникало ли у вас ощущение диалога, связи с вашими армянскими корнями? Не могли бы вы поделиться, какая именно «история», возможно, семейная, стоит за одним из самых личных треков альбома?
– Да, конечно же, это ощущение присутствовало постоянно. Каждый раз, когда я играл, я чувствовал, что через меня говорит не только моё собственное «я», но и те голоса, которые звучали до меня. Это ощущение особенно сильно проявилось в Dle Yaman. Эта музыка для меня по-настоящему особенная. Это была первая мелодия, которую я сыграл на дудуке. В 2019 году мне посчастливилось исполнить её на мастер-классе для легендарного Дживана Гаспаряна. С тех пор она так и осталась самым личным произведением, поэтому я и решил открыть ею альбом – это своего рода отправная точка всего пути.
– Если бы Reflections был не альбомом, а пейзажем, то каким? Это были бы горы Армении, туманные берлинские улицы, или, может быть, московские вечера?
– Для меня этот альбом больше всего похож на армянские горы. Представьте: высокие вершины, покрытые туманом, древние камни, хранящие тысячелетнюю историю. В этом пейзаже есть и суровость, и трагичность, но вместе с тем – невероятная красота природы и тишина. Эти горы помнят всё: и радость, и боль, и взлёты, и падения. Точно так же музыка дудука хранит в себе память поколений.
Но, смотря через призму современности, мне кажется, что в этом пейзаже есть и нечто от берлинских улиц, где я сейчас учусь и провожу большую часть жизни. Вечерний Берлин с его туманом и огнями напоминает состояние альбома: вроде бы ты находишься в современном городе, но в воздухе витает ощущение истории, памяти, чего-то из прошлого. И, конечно, мой любимый город Москва тоже присутствует – ведь здесь я вырос, учился и делал первые шаги в музыке, а теперь представляю этот особенный проект. Поэтому я бы сказал, что Reflections – это пейзаж, где армянские горы встречаются с европейскими и московскими улицами, пространство, где прошлое и настоящее сосуществуют и ведут диалог.
– Говоря о концерте: почему для презентации такого личного альбома вы выбрали именно Камерный зал Виолончельной академии? Что важнее донести до слушателя в живом выступлении – совершенство звука или ту самую интимность «личного путешествия»?
– Для меня этот альбом – прежде всего личный разговор. И камерный зал идеально подходит для такой беседы. В большом зале ты как будто должен говорить громко, чтобы тебя услышали. А здесь можно говорить тихо, делиться чем-то сокровенным, и каждый слушатель всё равно почувствует это.
Когда я играю на дудуке, если честно, я не думаю о совершенстве звука в академическом смысле. Конечно, техника, чистота и качество звучания важны – это базовый минимум для профессионального исполнителя. Но намного важнее донести чувство, трепет, ту самую уязвимость. Для меня этот концерт, как и любой другой, – это приглашение в иную реальность. Я хочу, чтобы люди не просто слушали музыку, а проживали её вместе со мной.
– Вы входите в число молодых педагогов в проекте Всероссийской виолончельной академии «Новая школа». Чувствуете ли вы, что участие в таком проекте – это больше, чем преподавание, что вы вместе закладываете основы новой музыкальной среды в России? И можно ли ожидать, что эта работа перерастёт в будущем в новые формальные проекты и инициативы?
– Да, безусловно. Для меня Академия и проект «Новая школа» – это не только про образование, но и про создание особой среды, где можно искать новые смыслы в музыке. Ведь музыка – не музейный экспонат. Она должна жить, развиваться, находить новые формы, а для этого ей нужна свобода. Работая с молодыми музыкантами, мы как будто строим будущее: закладываем ценности, которые потом будут жить в их творчестве.
Более того, молодым концертирующим исполнителям тоже есть чем поделиться и о чём рассказать, исходя прежде всего из личного и концертного опыта. Наша профессия обязывает нас путешествовать, играть и обмениваться опытом с разными музыкантами, не говоря уже о наших педагогах, ведь мы являемся их прямыми продолжателями. Я уверен, что этот проект очень перспективен. Мне нравится, что в нём нет возрастных ограничений для участников: это даёт возможность и школьникам, которые только ищут себя, позаниматься с человеком, который не так давно проходил те же трудности и прекрасно понимает и разделяет любые переживания, и студентам постарше, которые находятся на финальном этапе своего обучения. Более того, для нас, как для молодых педагогов, это тоже ценный опыт, соединение творческой практики и музыкального общения. Речь не о выстраивании дистанции, а об открытом диалоге.
– Ваш путь начался с побед в крупнейших детских конкурсах – «Синяя птица» и «Щелкунчик». Как вы считаете, тот опыт работы на большую аудиторию в детстве помог вам сегодня представить столь камерный и глубокий проект, как Reflections?
– Конечно, очень помог. Знаете, когда в детстве выходишь на сцену и понимаешь, что тебя смотрят миллионы зрителей по телевидению, – это сильный опыт. Он учит ответственности, концентрации, умению держать внимание аудитории. Но самое главное – он учит быть настоящим, потому что публика всегда чувствует, если ты просто исполняешь ноты, а не говоришь с ней через музыку.
И теперь, когда я делаю проекты – масштабные или камерные, – я чувствую, что это две стороны одного опыта. Там – размах, зрелищность, энергия большого зала. Здесь – хрупкость, тишина, близость. Но и там, и здесь самое главное – быть честным в музыке. И этому я научился именно тогда, в детстве.
– Reflections – это завершённая глава или начало нового большого пути? Появятся ли в будущих проектах дудук, кларнет и фортепиано вместе?
– Для меня это начало. Я не думаю о Reflections как о финальной точке. Скорее, это первый шаг. Этот альбом – как открытие двери, за которой ещё очень много всего. Я хочу дальше искать, соединять разные культуры и голоса моих инструментов – дудук, кларнет, фортепиано. Для меня это три разных языка, три разных измерения. И мне очень интересно, что может родиться на их пересечении. Я уверен, что впереди будут новые проекты, новые эксперименты, но именно Reflections стал важной отправной точкой.
– Кстати, о синтезе... Вы одновременно студент Московской консерватории и академии Баренбойма-Саида в Берлине. Как обучение в этих двух разных системах влияет на ваше восприятие музыки? Помогает ли этот опыт находить точки соприкосновения между европейской академической школой и восточной, армянской музыкальной традицией?
– Это два совершенно разных мира. Москва – это глубина, академическая традиция, мой фундамент. Это как огромный корень, из которого питается всё дерево. Академия Баренбойма-Саида в Берлине – это другой подход: свобода, открытость, диалог культур. Там ты постоянно помнишь, что музыка – это не только про ноты, но и про общение, контекст, даже про политику. Постоянно углубляясь в детали, ты узнаёшь и музыку, и самого себя с новой стороны, становясь более зрелым музыкантом.
Для меня это невероятно важно, потому что дудук как раз находится на стыке. Он принадлежит древней восточной традиции, но я хочу, чтобы он жил и в современном европейском контексте – это одна из моих главных целей. И обучение в двух странах даёт редкую возможность находить мосты между этими мирами. Это как диалог Востока и Запада внутри меня самого.
– Ваша жизнь плотно связана с музыкой. А что вас «настраивает» и вдохновляет вне её? Может быть, поэзия, живопись, кино или что-то совсем простое – например, долгие прогулки, где вы слушаете только шум города?
– Вдохновение может приходить откуда угодно. Иногда это литература и философия, где я чувствую ту же глубину, что и в музыке. Иногда – живопись, кино или даже другая музыка абсолютно любого жанра. А иногда – самые простые вещи: прогулки по городу, природа, уединение или, наоборот, разговоры с близкими людьми и друзьями. В такие моменты я понимаю, что музыка существует не только на сцене или в студии; она звучит в нашей повседневной жизни, всегда рядом, её нужно лишь услышать. И, может быть, именно это вдохновляет меня больше всего – ощущение, что музыка везде.
Ну и, конечно же, наша профессия позволяет быть везде и всегда. Путешествия становятся образом жизни, мы постоянно узнаём разные миры, культуры, языки и людей, что неизменно оставляет сильный отпечаток на человеческом и музыкальном опыте и мотивирует создавать что-то новое. Даже когда нет сил или хочется отдохнуть от музыки – а такие дни, конечно, бывают, – всё равно всегда находится что-то: событие, проект, фестиваль, новая музыка, что вновь зажигает искру и наполняет силами, которых, казалось бы, уже не было. И так по кругу.
Юлия Рождественская
Фото предоставлено героем публикации
Другие Интервью
Режиссёр-постановщик – о том, почему Пушкин и джаз стали гармоничным союзом, в чём заключается настоящая свобода в режиссуре и почему спектакль – это живой организм, который продолжает меняться после премьеры.
06.11.2025 15:19:26
Старший научный сотрудник Центра стратегических исследований экономического факультета РУДН – о принципах, перспективах и уникальности китайской модели развития.
30.10.2025 15:03:59
Представитель России в шорт-листе Литературной премии БРИКС – о пушкинских традициях, поиске вдохновения в работе ректора и о том, почему в литературе «масштаб личности одного человека огромен».
28.10.2025 11:40:51