Фарзане Шафии: «Я полюбила русский язык с первого же занятия»

Переводчица Фарзане Шафии из Ирана познакомилась с Россией еще в юности благодаря своему желанию изучать русский язык. Когда она приняла решение поступить на лингвистическое отделение университета в Тегеране, то отдала предпочтение именно русскому. После – продолжила обучение в России. Сегодня Фарзане живет в РФ и является востребованной и успешной переводчицей с персидского языка. Помимо этого, Фарзане увлекается и живописью. О том, сложно ли адаптировать русскую литературу для иранского читателя, почему Лев Толстой является ее любимым автором, а также о том, какие темы находят отражение в ее картинах, Фарзане рассказала изданию «Евразия сегодня».

– Фарзане, Вы уже много лет живете и работаете в Москве. Вас позиционируют как культурного и общественного деятеля. Кроме того, Вы еще и кандидат педагогических наук, читаете лекции, хотя Ваша основная профессия – переводчик. Что в свое время повлияло на Ваш выбор изучать русский язык и русскую культуру?

– Я сама не знаю, как это сложилось, видимо, это моя судьба. На вступительных экзаменах в университете я выбрала английский язык и английскую литературу. Потом нужно было выбрать еще два предмета. Я выбрала армянский язык, потому как у меня есть друзья-армяне, которые живут в Иране. Четвертым выбором был русский. Я ничего о нем не знала, если честно. В итоге меня приняли как раз изучать русский язык.

Я полюбила русский с первого же занятия. Я не знаю, как это получилось. Говорят, что есть любовь с первого взгляда. Мне русский язык, его интонация, его слова, которые преподаватель озвучивал на занятии, очень сильно понравились. Я решила, что буду очень хорошо учиться.

Одновременно я училась в школе английского языка и была там преуспевающим студентом. У меня всегда были очень хорошие оценки по английскому языку, мне язык легко дается.

Потом я посоветовалась со своими преподавателями по поводу своего будущего.

Они мне сказали, что отношения между Ираном и Россией становятся с каждым годом все лучше и лучше, поэтому есть возможность хорошо зарабатывать в России.

Я послушала их и начала заниматься русским языком день и ночь. Я с 7 утра до 7 вечера всегда была в университете. Мне говорили, что это очень большая нагрузка и что не надо так сильно напрягаться. Мне же моя загруженность была очень приятна. Я даже каждый семестр ходила на занятия курсом выше, как свободный студент.  

С третьего курса я уже начала работать. Я проводила частные уроки для своих однокурсников. Бесплатно, конечно. Это давало мне возможность развиваться еще больше. Преподаватели мне говорили, что надо обязательно поехать в Россию и там продолжить своё образование. Объясняли, что в России можно развиваться, и будет жаль упустить такую возможность, оставшись в Иране. В общем, до меня донесли, что в Иране нет языковой среды.

– Остаться и жить в нашей стране после окончания учебы – это было обдуманное или спонтанное решение? Как на это отреагировали Ваши близкие?

– Я, конечно, всем говорила, что поеду в Россию, закончу магистратуру, аспирантуру, вернусь и буду работать в качестве преподавателя в хорошем университете. Но Россия нравилась мне всё больше и больше. Я в 2010 году устроилась на работу на радиостанцию «Голос России» в качестве диктора и переводчика.

Мне все это очень понравилось. Понравилась обстановка, очень хорошие и дружелюбные люди были вокруг. Постепенно у меня появились очень хорошие друзья. В одной семье меня даже приняли как своего родного человека. Когда у них родилась дочка, они меня называли сестрой этой девочки.

Так я приобщилась к России и так сильно к ней привыкла, что уже постепенно у меня пропало желание вернуться в Иран. Я об этом сказала своим родителям. Папа у меня человек прогрессивных взглядов. Он сказал, что если я хочу остаться в России, то он ничего против не имеет.

– Возникали ли у Вас проблемы в связи с переездом из родной страны в совершенно новую реальность, климат? Не хотелось вернуться домой?

– Погода доставила мне очень много трудностей. Первые 6 месяцев мне было очень страшно, потому что в 2008 году, в сентябре, когда я сюда приехала, на улице стоял ужасный холод. Я жила в общежитии. Мне дали очень старую комнату, кровать стояла возле окна, и из него постоянно дуло.

Я себе задавала вопрос: зачем я сюда приехала? Я же могла нормально поступить в другой университет в Иране. Я даже своим преподавателям сказала, что я хочу вернуться в Иран, но они ответили, что в течение 6 месяцев я никуда уехать не могу, пока не сдам экзамены. За 6 месяцев я постепенно привыкла ко всему, и жизнь постепенно наладилась.

– Какое впечатление о жителях нашей страны у Вас сложилось?

– Мне очень нравится то, что русский дух является и европейским, и восточным одновременно. Слово «западный» я не хочу использовать. Европейский и восточный. При этом русские очень сильно отличаются и от Востока, и от Запада.

У русских есть такой интересный момент, что они в начале знакомства, при первой встрече, кажутся не очень тёплыми, но, как только с ними познакомишься поближе, они принимают тебя прямо как восточные люди. Этот дух очень ярко в них проявляется. С ними можно создать очень долгую дружбу, это мне очень нравится.

– Есть ли любимые русские писатели, с творчеством которых Вам хотелось бы познакомить иранских читателей? В одном из своих интервью Вы сказали, что хотели бы заняться переводами творчества Достоевского. Как продвигается работа в этом направлении?

– Очень люблю произведения Льва Толстого. Я к нему испытываю такое особое чувство, потому что у него тексты проще. Он простым языком говорит про боль, которая жила среди народа. Он очень хорошо передает состояние угнетения. Он не злоупотребляет метафорами. У него несложные тексты, но он заставляет человека думать обо всем, что пишет.

Особенно мне нравится, когда в переписке со своей женой Толстой рассказывает о том, какой стыд он испытывает за полицейского, который забрал девушку, не имеющую возможности заплатить за аренду жилья. Девушку забрали в тюрьму, а Толстой написал, что ему стыдно жить в такой ситуации.

Он очень сильно заботился обо всём этом. Поэтому он мне очень сильно нравится. Я очень хочу все его произведения перевести. При этом большое количество его произведений уже переведены в Иране, но мы планируем перевести многие из них заново.

У меня уже есть заказы со стороны иранских издательств.

С Достоевским у меня всегда было все сложно, потому что он в большей степени психолог. Если Толстого можно назвать мыслителем, то Достоевский – это психолог.

Он очень хорошо анализирует внутреннее состояние человека. Но делает он это сложным языком по сравнению с Толстым. Когда я была в музее Достоевского, там был прекрасный гид. Он был, если не ошибаюсь, директором музея. Он нам рассказал всю жизнь Достоевского. Мне показалось, что надо обязательно хотя бы одно произведение этого автора перевести.

Сейчас у меня под рукой «Обрыв» Гончарова. Тоже прекрасное произведение. У Гончарова язык метафоричный. Он очень хорошо передает состояние главного героя Райского в этом произведении. Я когда перевожу это произведение, то прямо живу в этих моментах.

Произведения современных авторов также стараюсь переводить. Например, «Черную обезьяну» Захара Прилепина.

– Удаётся ли Вам сохранить оригинальный стиль автора при переводе?

– Без этого никак. Если не сохраняешь стиль автора, значит, это непрофессиональная работа. Каждый профессиональный переводчик должен обращать внимание на все эти моменты.

К примеру, читая «Обрыв» Гончарова, прямо чувствуешь, что в романе описывается элитная семья, которая постоянно говорит на русском и на французском. Это очень сложно передать простым языком. В произведениях Толстого иногда наблюдается особое произношение слов. Человек не говорит «видишь», он говорит «вишь». Все это обязательно нужно передавать читателю, чтобы читатель понимал, какой стиль у Толстого и чем он отличается от стиля другого писателя.

Все это нужно тщательно изучать и быть верным стилю, автору, передавать все эти особенности читателю правильно.

– У российской литературы за рубежом и на Вашей родине определённый круг читателей или это литература для масс, понятная разным поколениям и людям с разным уровнем образования?

– Классическую русскую литературу в Иране знают очень многие. В библиотеке моего отца были «Тихий Дон» Шолохова, «Анна Каренина» и «Война и мир» Толстого, книги Чехова.

Вы представляете, когда моему отцу было 30 лет, это много лет назад, все эти книги там печатались. В то время не все люди были образованными. Сейчас большое количество населения Ирана является образованным. Но еще тогда знали русскую литературу, а сейчас тем более. Я вижу, что из разных издательств мне предлагают переводить то Толстого, то Достоевского.

К современной литературе мало кто проявляет интерес. Но классику все хотят переводить заново, хотят как-то конкурировать. Есть конкуренция среди издательств. Каждый хочет представить другой вариант перевода или лучший перевод своему читателю.

– В Государственном музее Востока с 20 по 25 июля 2021 года прошла выставка «Мирное сосуществование религий», где Вы открылись еще с одной стороны: была представлена серия Ваших графических работ по этой теме. Получается, Вы, помимо языков, обучались и живописи?

– Да, но недолго. Это было моим хобби. Я очень интересовалась рисованием. И когда мне было 15 лет, я 6 месяцев ходила на уроки. Они стоили очень дорого. Эти уроки пробудили во мне интерес к рисованию. На них меня постоянно стимулировали к развитию и хвалили. Говорили, что у меня все очень хорошо получается. Я сама очень увлеклась этим и потом еще год ходила учиться рисовать масляными красками. Потом думала о том, что мне нужно попробовать в жизни что-то новое, не делать как все. Мне всегда нужно делать то, что другие не делают.

Так я начала точками рисовать, и у меня появились большие картины, которые были выставлены в музее Востока. Всего 10 работ, которые заняли у меня больше пяти лет. Сейчас работаю над другим стилем. Дай бог скоро будет другая выставка.

Это совсем другой стиль. Это внутреннее состояние, это то, что приходит в голову. Я в своих рисунках сочетаю разные идеи, всегда какую-то мысль туда вкладываю.

– На некоторых Ваших картинах изображены храмы авраамических религий – иудаизма, христианства и ислама, а также зороастризма. Религия – одна из глубоко интересных для Вас тем?

– Меня интересует культура в широком смысле. В культуру входит всё: язык, общение между людьми, религия. Я все это изучаю с научной точки зрения. Что происходит? Например, вы знаете, что славяне и мидяне были в одной группе, когда еще жили где-то далеко на севере?

Потом они перемещались по планете. Славяне остались на севере, предки иранцев разместились южнее и остановились на будущих иранских землях. Какая-то группа людей осела в Индии. Потом уже у вас появилась христианская культура, у нас – исламская (до нее была зороастрийская культура). У индусов появились индуизм, буддизм и другие религии. Все они взаимосвязаны. История жизни разных народов. Их язык, их культура, их религия – это все представляет для меня большой интерес.

– Как Вы можете оценить культурные связи России и Ирана?

– Я сравниваю 2008 год с 2024-м. Прошло 16 лет. Когда я сюда приехала, иранцы не знали русских, русские не знали иранцев. А сейчас они по очень многим направлениям сотрудничают, взаимодействуют, каждый год или в Иране, или в России проводятся недели культуры. Есть совместные проекты по съемкам, по созданию мультфильмов, по проведению поэтических вечеров. Существует литературный мост, который проходит между Ираном и Россией и сравнивает наших с вами поэтов и писателей. В Иране несколько раз проводилась русская книжная ярмарка.

Это очень хорошая дружба, и я надеюсь, что она будет очень долгой.

– Поделитесь Вашими планами на будущее?

– Я планирую заниматься не только переводом. Я очень много лет работала в качестве переводчика в разных сферах на высоком уровне. Но думаю, что мне постепенно пора уже на пенсию в этом направлении. Литературой буду заниматься еще более серьезно.

Хочу иметь какую-то долю в этом рынке. Хочу помочь иранцам, которые собираются работать с российскими партнерами. Показывать им правильный путь, чтобы они соблюдали полностью все законы в России, в той стране, где хотят работать. Хочется, чтобы они смогли найти своих партнеров.

При этом было бы хорошо, чтобы российские предприниматели тоже могли найти своих партнёров в Иране, чтобы помочь развитию товарооборота между нашими странами.

Антон Дубровский

Фото и изображения предоставлены героем публикации.