Особенности армянской волшебной сказки

Со сказок начинается наше погружение в литературу. Мы знакомимся с ними в детстве и продолжаем обращаться к их сюжетам и смыслам, когда становимся взрослыми. Детский поэт и писатель Виктор Лунин говорил: «Сказки – вечно ищущая правды и справедливости, любви и счастья душа народа, воплощённая в слове». А филолог Елеазар Мелетинский писал: «Сказка – один из древнейших видов словесного искусства, <…> в ней выражены накопившиеся столетиями мысли и чувства народа». В сказках находит отражение былая действительность, в которой читатель не только узнаёт больше о первых представлениях своего народа, но и находит определённую модель внутреннего миропорядка. В этой статье Армянский музей Москвы и культуры нации изучает особенности армянских волшебных сказок.

Волшебная сказка

Изначально сказка не была забавой или игрой для детей. Через неё передавали информацию об истории, культуре, жизни, быте, традициях и менталитете народа. Символы и волшебные персонажи сказок относятся к дописьменному периоду жизни любого общества, когда мифы служили основой представления о миропорядке.

Волшебная сказка имеет свои исторические корни. В отличие от животного эпоса она восходит к более позднему, земледельческому периоду, отражает новые черты быта и уже развитое мировоззрение людей, их языческие верования и обряды. Глубокий след в волшебной сказке оставили земледельческие культы земли, воды и солнца.

В центре волшебной сказки находится человек, поэтому в этом жанре мы находим и «семейные» ситуации, хотя они могут быть связаны с потусторонними существами. Типичный герой волшебной сказки – крестьянский юноша, младший сын, падчерица или сирота. Героем может быть и царский сын, как в сказке «Анаит». Самое важное условие любой волшебной сказки – присутствие фантастических сил, чудесных лиц и предметов, поэтому сказку нельзя воспринимать как «очерк» о социальных процессах. Елеазар Мелетинский пишет, что всё это имеет обобщённо-типизирующий характер. Мифологическое мировоззрение олицетворяет силы природы и видит активные силы вне человека, приписывая их духам.

Считалось, что успех человека зависит не от его качеств и не от судьбы, а от точности исполнения магических предписаний. Здесь стоит отметить, что слагатели волшебных сказок отражали то, что было в обществе до них. «Счастливый конец сказки потерял магическое основание и стал выражать веру в победу справедливости. Волшебные силы в сказке помогают герою не потому, что он точно выполняет магические предписания, а из сочувствия его горю, в благодарность за его доброту», – подчёркивает Мелетинский.

Почему одни сказки так похожи на другие? Этот вопрос возникает, когда мы читаем армянские сказки и находим пересечения с известными сюжетами. В этой связи важно вспомнить работу фольклориста Владимира Проппа «Морфология волшебной сказки», где он выделяет формулы, которые лежат в основе сказочных текстов. Морфология сказки, то есть её описание по составным частям и их отношению друг к другу, позволяет увидеть в тексте стержень и смысл.

Армянские волшебные сказки

Армянские волшебные сказки занимают значительное место в мировом фольклорном наследии. Исследовательница Сюзанна Гуллакян указывает, что в 600 текстах армянских сказок выявлено 107 типов и подтипов. Наибольшую популярность имеют волшебные сказки, отличающиеся устойчивостью традиционной формы и широким территориальным распространением. Среди них можно выделить такие наиболее известные темы, как «Чудесный помощник», «Сын охотника», «Благодарный мертвец», «Принцесса на стеклянной горе», «Верный друг», «Похищенная принцесса» и «Поиски золотой птицы». Особый интерес вызывает сюжет о поющем дереве, говорящей птице и живой воде, который также отмечен в указателе сказочных сюжетов Аарне-Томпсона.

После волшебных формировались сказки новеллистические, которые уступают им по распространённости. Среди них выделяются сюжеты, связанные с темой «Верности и невинности». Подобные тексты устроены сложнее и отражают социальный порядок. Волшебная сказка такой цели не преследует.

«Что же могло быть пищей для воображения рассказчика у армян? Пустынные, сожжённые солнцем нагорья, наполненные утомительным стрекотанием кузнечиков, с одиноко стоящими на горизонте кристаллами Арарата и Алагеза (арм. Арагац. – Прим. ред.), редкие сады, тощая растительность. И вот над этой пустынной землёю рисует фантазия рассказчика воздушную географию сказки. Тот же самый плоский и скучный мир возникает в ней таинственно-преображённым», – писала о географии армянских сказок Мариэтта Шагинян.

В армянских волшебных сказках особое место занимают мифические существа, связанные с потусторонним миром. Такие персонажи либо служат герою, выполняя роль волшебных помощников, либо олицетворяют зло и хаос, которые необходимо одолеть. Мы не будем выделять всех персонажей армянских волшебных сказок, скажем только о наиболее характерных.

В армянских сказках часто упоминается Азаран Блбул – «тысячеголосый соловей», которого держат в клетке. Эта птица служит людям, она способна приносить гармонию и восстанавливать миропорядок. Легенда гласит, что Азаран Блбул способен возрождаться из пепла, устремляться ввысь и приносить на землю весну. Люди полагали, что там, где поёт соловей, всегда достаток, счастье и любовь.

В армянских сказках также встречаются змеи, которые воплощают скрытую мощь и верность. В отличие от традиционных представлений о змеях как о существах злых, в армянской мифологии они часто выступали мудрыми дуальными помощниками, способными оберегать людей. Змеи в сказках могут быть разными – от добрых оборотней до демонических существ.

К представителям низших сил в армянской мифологии и в волшебных сказках относят дэвов. Это чудовищные создания, обладающие огромной силой. Часто их изображают как драконов с несколькими головами. Дэвы боятся сильных людей. Побратавшись с героем, они могут даже стать его союзниками. В армянских сказках дэвы подчиняются царям и своим матерям. Власть матери над дэвами практически безгранична, а для героя волшебной сказки она становится самым сильным противником.

Все эти персонажи, мифологические образы и сложные взаимоотношения между ними создают удивительный мир армянских сказок, где магия переплетается с народной мудростью, а фантазия – с вечными человеческими ценностями.

Сказочники традиционно начинают свои сказки с ритмичного зачина – своеобразного стихотворного вступления, которое подготавливает слушателей к повествованию. Эти строки не несут смысловой нагрузки, они выполняют другую важную функцию: они настраивают аудиторию на ритм сказки.

Пример такого начала в русском переводе звучит так:

Сказочка-бабушка,

Подо мной чалая лошадушка.

Поскачу я в Эривань,

Привезу хлебушка.

Хлебушка дам курочке,

Курочка снесёт яички…

Дальше строки продолжают череду простых действий и обменов, создавая ритмическую и музыкальную основу для рассказа. Стихотворные вставки встречаются не только в начале, но и в середине или в конце сказок, подчёркивая важные моменты сюжета или завершая историю. Например, если дело заканчивается свадьбой, неизменной присказкой становится: «Семь дней и семь ночей длилась свадьба, все достигли своей цели, да достигнете и вы своей». Особенно символичной является концовка: «С неба упали три яблока: одно – рассказчику, другое – тому, кто слушал, а третье – тому, кто услышал». Эти элементы не только украшают сказку, но и связывают её с устной традицией, делая рассказ живым и запоминающимся.