Интересы Японии в Центральной Азии

В число внерегиональных акторов, нацеленных на существенное укрепление собственного влияния в Центральной Азии, входит Япония. Интересно, что именно эта страна более двадцати лет назад предложила формат «С5+1». С тех пор состоялось 16 встреч глав МИД и их заместителей Японии и стран региона, пишет в своей статье ведущий научный сотрудник Центра Центральноазиатских исследований Института Китая и современной Азии РАН, эксперт РСМД Сергей Михневич.

9 августа 2024 г. Астане прошел первый деловой форум «C5+Япония», призванный вывести многоплановое партнерство на новый уровень. Форум должен был посетить тогдашний японский премьер-министр Фумио Кисида, который был вынужден пересмотреть планы из-за стихийных бедствий, обрушившихся на страну. В бизнес-форуме приняли участие не только представители пяти государств региона, но и свыше ста японских компаний и организаций.

По мнению В. Г. Швыдко, «интерес японского правительства к региону обусловлен прежде всего политическими факторами. Это, во-первых, стремление обозначить глобальную роль Японии как субъекта международных отношений, присутствие которой должно быть заметным во всех основных регионах, особенно на азиатском континенте. Во-вторых, это желание на дипломатическом фронте составить конкуренцию Китаю, который действительно воспринимается в Японии как главный международный вызов для страны на обозримую перспективу».

Япония традиционно активно предоставляла официальную помощь развитию (ОПР) странам региона и участвовала в различных программах развития их торговли и производств. Для реализации политики в области ОПР Япония активно использует как двусторонние механизмы, так и различные многосторонние форматы, например, Азиатский банк развития (АБР). Так, на основе расчетов автора по данным ОЭСР, совокупный объем ОПР, предоставленной Японией пятерке региональных государств с 1991 по 2022 гг., составил 4,43 млрд долл. США.

По состоянию на ноябрь 2024 г. АБР, в котором Япония играет роль крупнейшего акционера, направил средства на реализацию в общей сложности 811 проектов на сумму в 25 518 млрд долл. США в странах центральноазиатской пятерки.

Также АБР принимает активное участие в реализации комплексной программы Центральноазиатского регионального экономического сотрудничества (ЦАРЭС). Программа ЦАРЭС нацелена на расширение торговли в регионе, улучшение конкурентоспособности бизнеса в государствах - членах программы через реализацию региональных проектов в областях транспорта, содействия торговле, энергетики, торговой политики, развития экономических коридоров. В программе принимают участие 11 государств Центральной Азии, Восточной Азии и Закавказья: Афганистан, Азербайджан, Грузия, Казахстан, КНР, Кыргызстан, Монголия, Пакистан, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан.

Партнерами по реализации проектов ЦАРЭС наряду с государствами, направляющими средства для софинансирования проектов, выступают ведущие многосторонние институты, предоставляющие льготные займы и техническое содействие. Их перечень наряду с АБР включает Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ), Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР), Международный валютный фонд (МВФ), Исламский банк развития, Программу развития ООН, Всемирный банк.

Долгосрочная стратегическая рамочная структура программы ЦАРЭС до 2030 года (ЦАРЭС 2030) «Соединяя регион для совместного и устойчивого развития» (принята в 2017 г.) фокусируется на пяти операционных кластерах: (а) экономическая и финансовая стабильность, (б) торговля, туризм и экономические коридоры, (в) инфраструктура и экономическая связанность, (г) сельское хозяйство и водные ресурсы, (д) человеческое развитие.

По состоянию на декабрь 2023 г. ЦАРЭС мобилизовала инвестиции в размере свыше 51 млрд долл. США на реализацию 575 проектов, 364 из которых уже завершены. В октябре 2024 г. был одобрен еще один транспортный проект в Казахстане стоимостью почти 531,7 млн долл. США.

Крупнейшим источником финансирования проектов ЦАРЭС стали средства партнеров по развитию из числа многосторонних институтов – 46 % (34,5 млрд долл. США) от всего объема средств программы. За ними следуют АБР, на который приходится свыше 34,5 % (23,4 млрд долл. США), и инвестиции государств - членов ЦАРЭС – 19,5 % (10 млрд долл. США).

Крупнейшими отраслевыми направлениями проектов, финансируемыми ЦАРЭС, стали транспорт (34,3 млрд долл. США или 67,4 % от общего объема финансирования программы) и энергетика (12,7 млрд долл. США или 25 % от всех средства ЦАРЭС). Финансирование программой иных секторов, таких как упрощение процедур торговли, экономическая и финансовая стабильность, АПК, туризм и развитие человеческого капитала, существенно уступает двум вышеуказанным.

9 ноября 2024 г. в Астане прошла 23-я Министерская конференция ЦАРЭС. В ходе нее были одобрены новый План действий по изменению климата (ПДИК), а также Среднесрочный обзор Стратегии ЦАРЭС - 2030, в котором помимо прочего рекомендовалось активизировать региональное сотрудничество и усилить операции в направлении климатически оптимизированного развития и региональных общественных благ. Кроме того, был запущен специальный Фонд подготовки проектов по климату и устойчивому развитию ЦАРЭС (ФППКУР). На полях заседания АБР также подписал соглашения о первых взносах в новый фонд с Министерством финансов КНР и Министерством экономики и финансов Республики Корея, которые обязались выделить средства ФППКУР в размере 5 млн долл. США.

Несмотря на серьезную активность многосторонних форматов, созданных с активным участием Японии, по объему торговли со странами Центральной Азии она существенно уступает другим партнерам региона из числа третьих стран и организаций. Так, расчеты на основе информации базы статистических данных ЮНКТАД показывают, что по итогам 2023 г. совокупный объем торговли Японии со странами Центральной Азии (2,02 млрд долл. США) составил лишь 2,26 % от китайской торговли с регионом (89,42 млрд долл. США) и 5,9 % от российского товарооборота со странами Центральной Азии (34,16 млрд долл. США).

Разумеется, в условиях международной неопределенности Япония заинтересована в расширении присутствия на довольно перспективных растущих рынках Центральной Азии, в том числе расположенных на относительно небольшом расстоянии. На решение данной задачи в том числе и направлен формат «С5+1». Японские компании действительно могли бы стать донорами технологий для стран региона, стимулируя производительность и повышая их темпы экономического роста. Страны региона, в свою очередь, могли бы нарастить поставки ресурсов, представляющих интерес для японской стороны.

Однако можно выделить несколько факторов, которые заставляют как минимум с осторожностью относиться к перспективам кардинального укрепления позиций Японии в регионе. Первый – это наличие серьезных конкурентов в виде Китая и России, гораздо более интегрированных с экономиками региона. Причем речь идет об интеграции на системном уровне, в том числе через членство в международных организациях и заключение международных соглашений. Так, и у Китая, и у России действуют двусторонние или многосторонние соглашения о поощрении и взаимной защите инвестиций со всей пятеркой стран Центральной Азии. В то же время Япония заключила такие соглашения только с Узбекистаном (2008) и Казахстаном (2014), причем последнее подписание состоялось 10 лет назад.

Второй – это зависимость торговли Японии с Центральной Азии от наиболее удобных транспортных коммуникаций, проходящих по территории вышеупомянутых конкурентов. Перенос ее перспективных объемов на другие маршруты может привести к существенному росту издержек и, как следствие, падению конкурентоспособности. Можно сказать, что «географию никто не отменял». Кроме того, японские планы по наращиванию связанности Центральной Азии и Европы в обход России, разумеется, не будут благоприятствовать использованию отечественных транзитных возможностей для укрепления японской торговли со странами региона.

Третий – это неоднозначные перспективы и будущее японских проектов в регионе в условиях нестабильной меняющейся среды и недостаточного успешного опыта взаимодействия с институтами центральноазиатских государств. В результате может возникнуть существенное расхождение между ожидаемыми и фактическими результатами проектов японского бизнеса, даже при наличии серьезной поддержки по линии государства в 2,1 млрд долл. США. Более того, предыдущие попытки японских властей ранее уже неоднократно не давали желаемого результата. Так, знаковое турне японского премьера С. Абэ по Центральной Азии в октябре 2015 г., в ходе которого были заключены соглашения на сумму в общей сложности 27 млрд долл. США, не получило столь значимого практического подтверждения в статистике торгово-инвестиционного сотрудничества Японии со странами региона.

Четвертый фактор заключается в том, что повестка социально-экономического развития стран региона не ограничивается декарбонизацией и цифровизацией, но объективно требует серьезных долгосрочных вложений в инфраструктуру и «физические» производственные мощности. Насколько преуспеют в решении столь сложных задач японские компании – большой вопрос.

В этих условиях представляется важным обеспечить корректный анализ японского опыта и существующих ограничений в развитии сотрудничества России со странами центральноазиатской пятерки как в части стратегического целеполагания, так и на оперативном уровне политики.